[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

30.05.2013 в 17:19

немножко беспощадного низкорейтингового порно-вальвера. извините

вальвер читает дневник камасутру гюги

- Жавер! – восклицает месье Мадлен. – Вы? Здесь, в этот час?
На инспектора Жавера страшно смотреть. На глазах у мэра полицейский надзиратель наливается яркой краской.
- Месье. Месье Мадлен. Я терпел так долго как мог, но это переходит всякие границы. Я буду говорить с вами откровенно.
Мэр поднимает брови.
- Моя квартирная хозяйка сегодня на рассвете нашла эту вещь на пороге нашего дома. Эта женщина почтенная вдова и я не понимаю, как вы могли… Жавер вынимает из кармана каррика сверток. – Вот. Чего вы добиваетесь? Голос Жавера звенит от напряжения. - Зачем мучаете меня?
Инспектор разворачивает сверток и бросает на стол мэра небольшую потрепанную книгу.
Месье Мадлен берет книгу в руки, раскрывает ее и тут же с изумленным возгласом роняет на пол.
- Что это?! Жавер?!
- Вы скажете, что не знаете? Станете уверять, что это не ваших рук дело? Неделю тому назад это были цветы. Вчера я получил любовное послание. Весьма небрежно составленное послание. Почтительно прошу меня простить, месье, но я насчитал в нем не менее пяти ошибок против правил французской грамматики. И вот сегодня вы подкинули мне эту гадость!
- Я?!
- Платок!
- Платок?
- Где ваш платок?!
Месье Мадлен роется в карманах сюртука и не найдя платка разводит руками. – Должно быть забыл. О каком платке вы ведете речь, Жавер?
- Платок, в который была завернута книга, принадлежит вам, месье мэр. На нем ваши инициалы! Большая М!
- Должно быть, кто-то решил подшутить над вами. Уверяю вас, инспектор, я не подбрасывал вам ни цветов, ни посланий, ни книг.
Месье Мадлен поднимает книгу и вновь раскрывает ее. Жавер подозрительно косится на мэра. Несколько минут проходит в молчании.
- Хм. Жавер, вы что-нибудь понимаете в этом? Признаюсь вам, мне не довелось испытать в жизни любви женщины. Вы полагаете, такое возможно?
- Месье?
- Вот здесь, на седьмой странице. Как вы считаете?
- Месье, я не женат.
- Так ведь и я… А. И вам, инспектор, не повезло.
- Я смотрю на это иначе.
Мэр, уставившись в книгу, задумчиво покусывает ноготь.
- Женщина гибче мужчины. Уверяю вас, даже в молодости…
- Месье!
- Вы не согласны?
- Месье мэр, как вы можете! Вы должностное лицо при исполнении… Я при исполнении… Что вы делаете?!
Глаза мэра блестят азартом, поглядывая в книгу, он избавляется от сюртука, жилета и шейного платка.
- Инспектор! Я должен попробовать! Вы не можете этого знать, но в молодые годы я был весьма ловок. Чего вы ждете? Снимайте мундир!
Жавер теряется. Получив прямой приказ, он не может ослушаться. Но и подчиниться кажется ему в высшей степени неприличным. А мэр между тем берется за панталоны.
Через четверть часа инспектор теряет способность думать.
- Нет, нет, - напряженно шепчет мэр, - Жавер, не двигайтесь. С трудом удерживая равновесие, Мадлен заглядывает в книгу, а потом делает движение вверх.
- Ах, - вздыхает Жавер.
- Да, вот так. Кажется, мы неплохо справляемся, инспектор? Следующая страница. Левая нога. Жавер, ваша нога должна быть немного выше.
- Едва ли я способен на такой подвиг, месье. Моя нога останется там, где она есть.
- В таком случае нам следует перевернуться. Ваша рубашка, инспектор, она должна быть расстегнута. В противном случае я не смогу возбудить в вас… Жавер, я подумал… Та вдова, ваша квартирная хозяйка, не мадам ли Моиз? Мы с нею заказываем платки в лавке господина … ах… инспектор… Клузо.
- Проклятье!
- Хочу вам сказать, что в моем доме всегда найдется свободная комната. А в вашей книге не менее двухсот страниц.

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Вальжан, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, пейринг: вальвер, тред: 26, рейтинг: R

---

[Склад Дежурки]

автор:  J.Ampersand

Пишет Гость:

30.05.2013 в 14:46

ТЫ ШТО
НУ-КА ПОРНО НА БОЧКУ ВЫКЛАДЫВАЙ
А ТО МЫ ВОЗЬМЕМ ТЕБЯ НА АБОРДАЖ! ГРРР!

Иными словами— арестуем!
Это надо везде вставлять
Да, арестуем, а порно конфискуем!

веселье и оргии в треде!

ладно, держите. я не дописал пока что только. ну хотя порно уже есть. ладно. на свой страх и риск. не хочу быть арестованным.

Комбефер/Курфейрак, 620 слов, пвп, модерн!ау, wip

- Курфейрак, это плохая идея.
Видимо, слова всё же проскакивают мимо ушей Курфейрака, пока тот разворачивает бурную деятельность по заталкиванию его, Комбефера, в одну из немногих незанятых комнат.
- Нет, правда, в чем смысл, если потом мы в глаза друг другу взгля…
- Сможем. И будем. И ничего страшного. Мы взрослые люди. Всё хорошо, Фер, - скороговоркой шепчет Курфейрак, обрывая каждую фразу поцелуем в шею. Он горячий и пахнет текилой, и лучше бы им правда остановиться, потому что ничем хорошим пьяный секс закончиться не может по определению.
Но вместо этого Комбефер дергает Курфейрака за волосы, и смотрит ему прямо в глаза; он весь сейчас соткан из животной энергетики и ритуального экстаза вечеринок и секса. Он центр ядерной бомбы, и радиация неминуемо задевает всех, кто окажется рядом. Сейчас рядом Комбефер, и ему некуда деваться из кольца рук. Удар принимается на себя. Масштабы повреждений только предстоит оценить.
С почти слышимым хрустом ломается выдержка Комбефера. Поцелуй на вкус отдаёт алкоголем и цитрусовыми: «текила – лучшая выпивка для вечеринки», как заявил сегодня Курфейрак, занося в дом ящик. Курфейрак обнимает жаркой волной, и его пальцы оглаживают поясницу Комбефера под рубашкой. В ответ Комбефер на ощупь пытается расстегнуть ему ремень.
- Я же говорил, что ты втянешься, - шепчет Курфейрак на ухо. Комбефер щекой чувствует, как тот улыбается. Дыхание обжигает шею, и неожиданный короткий укус жалит, и Курфейрак тихо смеётся, помогает расстегнуть свои брюки и стаскивает футболку. Он весь литой и гладкий, Комбефер не может устоять и ласкающее провидит рукой по груди Курфейрака, задевая пальцем сосок. Курфейрак рвано стонет, дергает Комбефера на себя в новый поцелуй, попутно расстегивая пуговицы его рубашки. Чертовы длинные рукава мешают, и приходится ещё раз прервать поцелуй, чтобы расстегнуть манжеты, но Комбефер справляется с этим сам, чтобы обнаружить Курфейрака уже на коленях, приникнувшего к его члену прямо через ткань джинс.
- Тебе ничего не мешает? – с лёгкой усмешкой интересуется Комбефер, наблюдая, как абсолютно по-кошачьи Курфейрак трется о контуры его уже твердого члена. Что-то пробормотав, он умудряется молниеносно стянуть с Комбефера джинсы вместе с бельём, так, что его член с негромким шлепком ударяется о живот. Курфейрак заворожено на него смотрит и внезапно выдаёт:
- Ого, он правда большой.
- Ты затеял всё это, чтобы поинтересоваться моими параметрами? Я бы и так сказал, если надо было.
Курфейрак молча сглатывает. Через несколько долгих секунд он переводит взгляд вверх.
- Чувак, ты не представляешь, - Курфейрак прижимается губами к низу живота и продолжает, - черт, Фер, хочу тебя. Почему мы раньше не трахались?
- Чисто технически, мы и сейчас ещё не трахнулись, - под нос себе комментирует Комбефер ровно за мгновение до того, как мягкие губы смыкаются на головке его члена и он погружается во влажное тепло рта Курфейрака. Тот пробует заглотить на максимум длины, но всё равно полностью не получается. Похоже, Курфейрак воспринимает это как вызов, и начинает сосать старательнее, его язык выписывает узоры на головке, он выпускает член изо рта с непристойным звуком, и на доли секунды нить слюны между ними остаётся единственным связующим звеном, пока он снова не втягивает Комбефера в рот. Правой рукой Курфейрак дотрагивается до себя и невнятно стонет, не прекращая двигать головой.
Комбефер не выдерживает и начинает толкаться в этот горячий рот, который так охотно его принимает. Курфейрак смотрит прямо в глаза, кажется, все его невысказанные мысли о том, как ему нравится брать его, о том, как долго он этого хотел, о «боже-выеби-меня-прямо-сейчас» транслируются прямо в голову Комбефера.
Если это продолжится ещё немного, то он закончит слишком рано. А значит, Курфейрак не получит свою долю удовольствия. Такого допускать нельзя.
Комбефер мягко отстраняется и тянет Курфейрака за плечи вверх, заставляя встать в полный рост, и ещё раз целует в только что скользившие по его члену губы.
- Ты точно уверен, что хочешь переспать со мной? – тихо спрашивает, и Курфейрак чуть хрипло смеется.
Бездна в его глазах всматривается в Комбефера.
И он готов сделать ещё один шаг.

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, персонажи: младшее поколение, персонаж: Комбефер, рейтинг: NC-17 — NC-21, персонаж: Курфейрак, пейринг: Комбефер/Курфейрак, тред: 26

---

[Склад Дежурки]

автор:  сурикат бонапарт

Пишет Гость:

28.05.2013 в 22:35

АНОН С АНЖОЛЬРАСОМ И МАРИУСОМ
ты очень зря меня упорол

Грантер наблюдает. Он сидит в своем углу, неизменно каждый раз напиваясь, и иногда выдает страстные речи, которые диктуют ему вино и абсент.
Он наблюдает - и многое видит даже сквозь вечный алкогольный туман, многое видит из того, что не хотел бы видеть.

Анжольрасу нравится убеждать. Он верит в то, что говорит, и искренне желает всем остальным тоже наконец прозреть, и поэтому когда знакомый Курфейрака, которого тот притащил в дальнюю комнату кафе "Мюзен", говорит о величии Корсики, Анжольрас... он просто не может промолчать, конечно, и тут же возражает этому новенькому.
Слово за слово, и только Комбеферу удается унять их красноречие.
Грантер салютует ему бутылкой и продолжает пить.

Мариус - так зовут этого бонапартиста - иногда появляется в кафе, и каждый раз у них с Анжольрасом начинается спор об одном и том же. Анжольрас, обычно немногословный, исполнен желания переубедить Мариуса, а Мариус, свято верящий в гений императора, отстаивает свою позицию с одним и тем же - небольшим - набором аргументов.
Но им обоим нравятся эти споры, и никто уже не думает их разнимать.
Грантер наблюдает из своего угла, и ему не нравится то, что он видит.

Они все привыкают к этим беседам, и их встречи сложно представить без упоминаний Бонапарта - о нем начинает говорить и Анжольрас, который, впрочем, не спешит избавляться от роялистского Буонапарт.
Все идет хорошо. Они продолжают бороться с неграмотностью, Фейи с восторгом рассказывает о том, что Бонапарт сделал для Польши, Грантер снова пьет.
Но Мариус не приходит на следующую встречу, а потом еще на одну, а потом Курфейрак говорит однажды, что Мариус влюбился в некую мадмуазель Черную и купил ради этого новый костюм, и Анжольрас до конца вечера не говорит ни слова.

- Ты можешь поговорить об императоре со мной, - говорит Грантер на следующем собрании, когда ясно, что Мариус снова не появится, но Анжольрас едва замечает его.
- Иди проспись, - говорит он разочарованно и устало.
И Грантер возвращается на прежнее место.

URL комментария

@темы: категория: слэш, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Мариус, тред: 25, пейринг: Анжольрас/Мариус

---

[Склад Дежурки]

Автор:  Llyd

Пишет Гость:

26.05.2013 в 22:14

аноны, под катом мама Жавера, Жавер, Вальжан и ихтиостега-Мэри-Сью. и все это гет. автор упорот по самое не могу. кто не спрятался я не виноват

Я сама из приличной семьи – с шестнадцати лет модисткой работала в заведении у мадам Белланж. В тот день мы с Жюлем все утро собачились, очень уж он сердитый был. Ну, я дверью хлопнула и в мастерскую убежала. Работала без души, все время как на иголках. Думала, вечером домой возвращаться, а в карманах пусто, до жалованья еще целых две недели. Жюль без выпивки злой как собака. Жюль это мой жених.
Нехорошо мне было. Тут-то она и заявилась. Древняя такая старушонка, старше горгулий, что на Нотр-Дам. Трясет головой, косится на меня и шепчет себе под нос чего-то.
- Вы что-то хотели, мадам? - спрашиваю. Вежливо так спрашиваю, все же пожилой человек. А старая карга достает из котомки какую-то грязную тряпку, протягивает ее мне и шипит:
- Перелицуй-ка мне, девочка, платьице.
- Что же вы бабуля такое говорите, - отвечаю, - как же мне его перелицевать? Отвечаю, а сама представляю себе мадам Белланж - вся наша работа через хозяйкины руки проходит, муха мимо не пролетит – как она мне на дверь укажет за тряпку эту.
Старуха тут вытянулась, вроде даже выросла, и уставилась на меня, злобно так, просто волосы дыбом.
- Перелицуй-ка, мне девочка, плааатьице!
Мне хоть и страшно, но старуха больно противная. Настырная какая!
- Вот что, мамаша, - говорю, - идите-ка вы отсюда подобру да поздорову, пока беды какой не приключилось. Не буду я вам шить. И ногой сгоряча топнула.
Она вдруг как захрипит: - Мамаааша! Не бууудешь!
А потом как засмеется, ей Богу, у меня душа в пятки ушла!
- Смотри, - говорит, - деточка, пожалеешь. Быть тебе страхолюдиной чешуйчатой, по земле ползать, горе мыкать за то, что мне не помогла. А вновь обратишься, если полюбит тебя такую какой дурак.
И пальцами щелкнула.
Поначалу я на помойках побиралась. Все больше по ночам. Внешность у меня больно приметной сделалась – захочешь, не пропустишь. Поймали бы, в клетку сунули, а то и прибили бы. Домой соваться и не думала – стариков жалко было.
Париж город большой, но голодный. Тут и крысы на помойках везде свои. А у меня никого. Ну, то есть, из этого круга.
Помыкалась я так осень, чуть не издохла, а потом попала в плохую компанию. Кормили через раз объедками, били даже. Дурные были люди, злые и хитрые. Я-то в чистоте росла, мне их делишки в диковину были. Помогать им приходилось, врать не стану, замарала лапы. А что делать было, кому я такая была нужна. Есть-то хочется. Люди опять же. Так бы может и сгинула среди них, да только случай все перевернул.
Хозяин тогда дело задумал, решил заманить в нашу конуру кого-то важного господина и обчистить его как липку. Я до вечера сидела на чердаке – мне днем спускаться не разрешали, а когда сползла, у них все уже сладилось. Старик, которого они поймали, мне понравился. Руки связаны, комната полна головорезов, а он сидит спокойно и не боится. Я такие вещи носом чую. Как меня увидел, удивился, а потом заулыбался и голову ко мне склонил, будто сказать чего захотел. В общем, решила я ему помочь. Подумала, пусть даже убьют, а я хорошего человека спасу. Много сделать не удалось, но я ему с веревкой подсобила - перегрызла. Он бы ее всю ночь пилил монеткой своей.
Потом легавые нагрянули. Старик тот дал деру. Хозяин с хозяйкой думали вывернуться, да не удалось – накрыли всю шайку. И меня с ними взяли. Тогда-то я его и увидела.
Красивый он был, загляденье. Высокий, вороной масти и весь как огонь. Ох, как я пожалела тогда о себе прежней! Я ведь когда-то хорошенькой была. А он как меня увидел, вытаращился и велел везти в участок.
Продержали меня в клетке всю ночь и следующий день. Люди какие-то ходили на меня смотреть, охали. Будто я медведь в цыганском зверинце. Но воды поставили и бросили хлеба. А вечером он пришел. С каким-то надутым господином.
Тот зыркнул на меня глазом. – Это, - говорит, - что такое?
Мой пригорюнился. – Ящерка, - отвечает. - Должно быть с «Сен-Пьера», господин Жиске.
А я хочу сказать «никакая я не ящерка, я Женевьев» и не могу, будто песка в горло насыпали. Я ведь и разговаривать по-человечески не разучилась, да только никто о том не знал.
Надутый скривился и пальцем в мою сторону ткнул.
- Избавьтесь от этого, Жавер.
Мой вытянулся, сюртук свой одернул и говорит:
- Как скажете, господин начальник.
Через минуту начальника этого и след простыл, а мой мне веревку на шею накинул и повел к реке, вроде как прогуляться. Поначалу мы молча шли, а потом он разговорился.
- Господин Жиске, мой начальник, велел от тебя избавиться. Я бы тебя пристрелил, да мне пороха жалко. Думаю тебя утопить. Ты, верно, плавать умеешь?
А я не умею! Головой замотала, а он в мою сторону и не глядит, шагает себе. Ох, как же страшно мне тогда стало.
Дошли мы с ним до набережной. Он веревку с моей шеи снял, обхватил он меня поперек живота и поднял. Какой же он был большой и сильный! Я зажмурилась, думаю – все, конец, сейчас пойду ко дну камнем. Минуту жду, другую, а ничего не происходит. Я глаз приоткрыла, вижу, смотрит он на меня, а у самого губы дрожат.
- Нет, - говорит. - Тяжелая ты, мне с тобой не справиться. Пойдем-ка лучше домой. Я за тобой пригляжу.
Тяжелая я ему. Жюль мою талию ладонями обхватывал, а руки у него не мужские, маленькие и слабые.
Нацепил он на меня опять петлю эту и повел к себе домой.
Жил он бедно. В комнатушке своей бросил тряпку – старое какое-то шмотье - на пол и пальцем мне указал – мол, знай свое место. Потом миску поставил с водой и другую с супом каким-то тухлым. Я уж на что неразборчивой тогда была, а суп этот есть не стала.
А тряпка та им пахла. Сладко мне было на ней спать.

Так мы и зажили.
Утром он на работу, а я дома, по хозяйству кручусь. У него до того женщина какая-то убирала, а теперь значит я. Через пару недель приноровилась я на задних лапах по дому скакать, уже и прибраться могла и сготовить чего. Вечером он домой возвращался, иной раз и выгулять меня мог. Он и дверь не запирал, я всегда сама выйти могла. Жили мы можно сказать душа в душу, он со мной даже разговаривал иногда. Бывало, жаловался, точно как мой папаша – мол, времена теперь не те, что прежде и жизнь другая, скверная.
Через неделю-другую он мне и имя дал. Звал меня Пети. Ласково так.
Все вроде было хорошо, да только скоро ослабела я очень. Мой почему-то думал, что меня овощами нужно кормить да хлебом. Я и до того не жировала, а теперь на капусте да на морковке и вовсе не жизнь. А как ему объяснить не знала. Он ведь и подумать не мог, что я и понимаю все, да еще и разговаривать умею.
В общем, заявился он как-то вечером домой, довольный и опять с кочаном этим зеленым. На меня прямо помутнение какое-то нашло. Встала я на задние лапы, передние в бока уперла и:
- Мяса, - говорю, - хочу.
Он как стоял, так и сел. Рот открывает и закрывает, а рукой за голову держится.
Я платок намочила, чтобы ему ко лбу приложить, а он руками замахал и к двери пополз.

Объяснила я ему с грехом пополам, что ничего во мне страшного нет, а все это – чешуя, хвост да разговор человечий со мной от опытов. Он тут же в себя пришел, начал допрашивать.
- А до того ты кем была?
- Кем, кем. Рыбой вроде. Не помню я.
- Надо же.
Меня на радостях и повело, решила приукрасить.
- Студент это был. Доктор. Тот, что опыты на мне ставил.
Мой тут же подбородком в воротничок уперся, уставился исподлобья.
- Кто такой? – спрашивает.
- Франкенштейн, - отвечаю (это докторишка какой-то из английского романа, мне Софи, подружка моя, рассказывала). – Иностранец. Уехал давно.
Он сразу успокоился, процедил: - Умников кругом развелось!
И вновь все потекло как прежде. Разве что еще душевнее нам с ним теперь было. Мой мне теперь к капусте бараньи котлетки таскал.
Бывало, что и помогала я ему по работе. Он меня попонкой прикроет и на угол посадит - выслеживать кого. А сам каждую минуту бегает - проверяет, как я слежу. Беспокоится, стало быть.

Старика, который в ловушку к хозяину тогда попал, я позже нашла. Мне еще в хозяйском притоне показалось, что он моего знает откуда-то, давно знает. Решила я к нему присмотреться, может разведать чего. Нашла я его, старика Жаном звали, по запаху. Садик у него был красивый, трава высокая и цветы кругом. Спрятаться легко.
Он как меня увидел, опять заулыбался и рукой поманил – добро пожаловать, мол. У меня на сердце потеплело. Хорошего человека сразу видно. Он меня в тот день клубникой кормил и по голове гладил. Я уж и забыла, как это у людей бывает, когда по-человечески, с лаской друг к другу.
Жил он с дочкой. Девчушка хорошая была, только глупая очень, не понимала какой ей человек в отцы достался.
Я к дядюшке Жану тайком бегала, разговаривали мы с ним много. Тайн у нас друг от друга не было, как у добрых друзей – я ему про старуху-ведьму рассказала, а он мне про каторгу. И про моего много рассказывал. Не всегда хорошее, но честно.

не бечено, потому что реально времени не было)

URL комментария

Пишет Гость:

26.05.2013 в 22:14

продолжение

Все было хорошо, а потом грянуло. Беспокойное то было лето, город гудел. Мой дома появлялся на час, на два - еду приносил, а потом опять убегал на службу эту свою. А потом однажды пропал.
Сутки его не было. У меня сердце не на месте – чувствовала, что что-то не так, плохо ему. Не выдержала я тогда, побежала к Жану. Думала помощи попросить, не идти же в участок справляться, а его и самого дома нет.
Помню, сижу в саду у скамеечки, лапы чешутся, сердце ноет, что делать ума не приложу. А потом гляжу, подкатывает экипаж, а из него оба красавца вылазят, чуть не в обнимку. Мой на улице остался, а дядюшка Жан к дому пошел. Увидел меня, улыбнулся, грустно так. Ну, говорит, дочка, пришло мое время. Наклонился и рукой меня по голове погладил. Я глаза перевела, смотрю - мой стоит у ворот, в глазах молнии сверкают, аж трясется весь. А потом повернулся и побежал.

Нашла я его. На мосту. Мы там раньше… ну, в прошлой жизни, с Жюлем гуляли. Не хочу о нем вспоминать.
Стоит. Белый весь, руками в решетку вцепился и шепчет себе под нос: – Все отнял. Честь, жизнь, а теперь еще и Пети сманил… Святоша!
Мне Жан обо всем рассказал. И про баррикаду и про то, как мой его отпустил.
Я как увидела его такого... Подскочила, поднялась на задние лапы и как закричу: - Ты куда полез?! Ты обо мне подумал?!
А он надулся, отворачивается, глядеть на меня не желает.
- Уходи Пети. Вальжан о тебе позаботится. А я не могу. Я даже о себе не могу…
Ох, как я рассердилась! Как застучала лапами по его груди! Вот бы, думаю, мне сюда скалку. А потом вдруг как зареву, в ту же грудь и уткнулась мордой. Он весь как струнка был, дрожал, а тут вроде отпустило его. Сел прямо на землю и к ограде прислонился. Ну, мне-то не привыкать, я рядом пристроилась. Он поначалу тихо сидел, но скоро обнял меня и давай по голове гладить, да за ухом чесать.
- Пети, - говорит, - я дурак.
А потом наклонился и поцеловал меня в лоб.
А я чувствую что-то не так. Смотрю – ба, лежу у него на коленях в чем мать родила, одна его ручища у меня на голове, другая на груди. Он как углядел меня в таком виде, подскочил как ошпаренный, и глаза у него сделались как плошки. Дурачок. Все никак не привыкнет. Мамаша мне всегда говорит, хочешь сохранить мужчину, удивляй его, не давай ему размякнуть.
- Пети?!
- Женевьев. Я тебе потом все расскажу.
В общем, завернул он меня в свой редингот и домой понес. И этой ночью я, понятное дело, не на полу спала.
Дальше еще много чего было, а я теперь мадам инспекторша. Софи умирает от зависти, старики мои счастливы, а Жюль и на пушечный выстрел не подойдет – боится.
Я думала, мы собаку заведем, но Ксавье шибко против. Говорит хватит с него приключений, стар уже.
А то, что я рыбой назвалась, он мне давно простил. И тот английский романчик мы с ним потом вместе читали. Такие там страсти!

URL комментария

@темы: категория: гет, рейтинг: G — PG-13, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, пейринг: Жавер/ихтиостега, персонаж: ихтиостега, тред: 25

---

[Склад Дежурки]

автор:  Llyd

Пишет Гость:

24.05.2013 в 00:01

я наверное не очень вовремя но у меня на предыдущей волне общей любви и под музыку печальный драббл написался

гет с почти мюзикловым Жавером)

Всякий раз, когда Жавер встречается с сестрой Симплицией, он с трудом сдерживает желание опуститься перед нею на колени. Ему кажется, что он отдает должное чистоте и святости этой женщины, ее необыкновенным и редким качествам. Он не видит себя со стороны, не знает, как преображается в эти минуты его лицо, как загораются серые глаза, как в них появляются глубина и мягкий блеск.
Если бы Жаверу сказали, что он влюблен, он не поверил бы.
Если бы его уличили в рыцарском отношении к женщине, он бы рассмеялся.
Вечером, перед сном, когда инспектор задувает свечу и шепчет короткую молитву, он со странной радостью думает о том, что на другом конце города сестра Симплиция как и он склоняется перед распятием. Словно оба они Богом призванные в мир воины, предназначенные в помощь друг другу, но разделенные по несчастливой случайности.
Когда Жавер видит ее в последний раз перед отъездом в Париж, он с угрюмым удовлетворением замечает облегчение на ее лице. Он и сам знает, что виноват.

Жавер и сам не знает, зачем однажды возвращается в Монрейль. С какой целью находит старое здание в медленно умирающем городе. Не понимает до того мгновения, пока на пороге холодной и тесной комнаты не появляется невысокая пожилая женщина в нелепом головном уборе. Сестра Симплиция сразу же узнает его.
- Я солгала вам тогда, - говорит она, будто они расстались только вчера.
- Знаю, - отвечает Жавер. Он стоит спокойно и свободно, не чувствуя ни стеснения, ни злости и смотрит на женщину, которую любит. Осознание этого приходит внезапно и ясно, как только он видит ее, и он принимает его так же мужественно и просто, как принимал каждую неудачу, всякое большое или маленькое горе в своей жизни.
Она опускается на стул, прижимает ладони к щекам и низко склоняет голову. Жавер молча смотрит на нее сверху вниз – он не в состоянии сейчас ни пожалеть, ни ободрить ее. Он думает, что должно быть видит ее в последний раз.
На прощание она протягивает ему руку, а потом, разглядев что-то в его лице, обнимает его. Нежно и легко, как обняла бы сына или брата. Объятие длится чуть дольше положенного - он слышит, как гулко, в такт его собственному, стучит ее сердце.
Он позволяет себе слабость – берет ее руку в свои огромные ладони, разглядывает маленькую натруженную кисть. Потом поднимает глаза к ее лицу – хочет покрепче запомнить ее.
Под его взглядом тонкая, почти прозрачная кожа расцветает ярким розовым светом. Она вспыхивает, словно молоденькая девушка и отворачивает от него лицо.
Так они и стоят немолодые глупые люди - надзиратель и монашка - удерживая руки и не глядя друг на друга.
Наконец, она отнимает руку и прижимает ее к груди. Жавер берется за шляпу.
- Прощайте, сестрица.
- До свиданья, инспектор.

Невысказанные слова бьются в нем, причиняя боль, заставляя задерживать дыхание. Он идет в распахнутом рединготе, не разбирая дороги, смахивая мокрые хлопья - снег нового тридцать второго года летит в лицо, тает на горячих губах "...ты оставил первую любовь твою… и сдвину светильник твой с места его".

печальной пафосной музыки вам аноны)


Прослушать или скачать Audiomachine An Unfinished Life бесплатно на Простоплеер

URL комментария

@темы: категория: гет, рейтинг: G — PG-13, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, пейринг: Жавер/Симплиция, персонаж: сестра Симплиция, тред: 24

---

[Склад Дежурки]

автор:  J.Ampersand

Пишет Гость:

23.05.2013 в 01:55

к чертям стандартные пэйринги и вычитку, мне просыпаться через 4 с половиной часа

Раны должно зализывать время, но вместо него вечно подворачивается кто-то другой. Мягкие губы на вкус отзываются добрым сорокоградусным джином, то ли напитком, то ли волшебным существом: загадай желание – и исполнится. Захотел – получил. Они оба достаточно выпили, чтобы наплевать на собрание в дальней комнате «Мюзена», и слишком долго дружат, чтобы бояться испортить отношения случайным сексом. Строго говоря, это уже не в первый раз, но раз никто не возражает – почему бы и нет? Плевать, как на это смотрят остальные. Точнее, им либо безразлично, либо они всё понимают: удивлялись, скорее всего, первые пару раз, а потом призвали на помощь логику.
Потому что все знают, насколько бесперспективно безответное, тайное только для объекта любви чувство Грантера.
Потому что все знают, как дорожит комфортом окружающих Курфейрак.
Уходя в ванную, Грантер больше чувствовал, чем слышал шаги последовавшего за ним друга. А ещё он, кажется, уже нетрезв, потому что захлопнувшуюся за собой на щеколду дверь он тоже ощущает, а не слышит.
- Слушай, Грантер, да расслабься ты, ну. Всё же хорошо. – Как будто это не было сказано ему уже тысячу раз. Рот кривится в ухмылке, и наконец Грантер может сфокусировать взгляд на Курфейраке.
- О, расслабиться? Я полностью расслаблен. Я даже слаб, если можно так сказать. Чего ты пошел за мной? Я, может, поссать хочу, а ты стоишь и меня, это… Смущаешь. Вот.
- Интересно, что мне ещё надо придумать, чтобы смутить тебя. После всего-то, что было.
- Не поощряй моё воображение. Лучше не надо. А то я скажу что, например, если бы мы трахнулись в палате моей слепой парализованной бабушки, ты бы точно меня смутил. Даже для меня слишком, - неразборчиво бормочет себе под нос Грантер. При чем тут его бабушка? Ему всегда подворачивались нелепые мысли в самый ненужный момент.
- У тебя есть родственники? Надо же, ни разу не слышал.
- Потому что ты ни разу не спрашивал. Я про твоих, кстати, тоже ничего не знаю.
- Ну, у меня есть родители, ещё какая-то родня на юге, но видимся мы редко – в основном открытки друг другу шлем на праздники, и…
- Курф, честно, мне сейчас плевать на твою родню, хотя я очень рад, что она у тебя есть.
- А на что тебе не плевать из всего мира, кроме Анжольраса, у тебя есть вообще какие-то варианты? Потому что мне – нам – кажется, что со своей этой зацикленностью ты пропустишь мимо всё хорошее, что могло бы у тебя быть.
Намека здесь не было и быть не могло, кажется, его вообще-то пытались наставить на путь истинный, но плясать вокруг да около Грантеру надоедает. Он подходит к Курфейраку вплотную и шепчет:
- Почему же сразу всё. Мимо некоторого пройти я просто не в силах.
Они оба знают, что в этот момент все условности и приличия соблюдены. Можно расслабиться и не думать, и не раздеваться полностью – времени мало, а ситуация не та, чтобы растягивать удовольствие.
- Обернись.
Грантер послушно отворачивается к стене, складывает руки на сушилке и опускает на них голову, пока Курфейрак расстегивает ремни и приспускает джинсы с них обоих. Смазки только на презервативе (благослови гаутама Курфейрака с его стратегическими запасами во всех карманах) мало, но алкоголь делает свое дело и им всё равно. Быстро, рвано, посторонние запахи режут по обонянию, физическое удовольствие отбивается от дерущих душу кошек. Механика движений делает своё дело и Курфейрак кончает первым, но он же всегда был хорошим другом, ведь так? Поэтому умный мальчик Курф падает на колени и насаживается ртом на член, ему лениво, и Грантер запускает руку в его волосы, толкается бедрами и выдавливает из себя одновременно оргазм и слезы. Пока Курфейрак сглатывает и вытирает рот, Грантер вытирает глаза и пытается сказать спасибо.
- Тсс, не стоит. Это не про то, ты же понимаешь?..
Даже слишком хорошо. Даже не уточняя, почему не стриженые последние месяца три волосы Курф носит распущенными кудрями, а сегодня на нем красная футболка.
Жизнь – театр, так давай притворимся. Иногда это всё, что нам остаётся.

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: NC-17 — NC-21, персонаж: Курфейрак, тред: 23, пейринг: Курфейрак/Грантер

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

22.05.2013 в 16:23

вбрось флаффный вальвер и убегай

Модерн!АУ
Козетта не знает.
Не знает, что связывает её отца с этим ужасным человеком. На её вопрос папа уклончиво ответил, что это долгая история, которую он расскажет как-нибудь в другой раз. Когда Козетта отважилась спросить этого человека, он процедил сквозь зубы, что некоторым барышням лучше придержать своё любопытство, и девушка не стала настаивать.
Козетта не понимает.
Не понимает, почему давняя тёмная история связала двух столь разных людей. Что ищет её отец в этих странных отношениях? Папа – чудесный человек, добрый, ласковый, с внимательными сияющими глазами. Он приветлив и дружелюбен и, кажется, в его груди не сердце, а нагретый солнцем янтарь. Этот человек холоден, за его вежливостью скрывается презрение, взгляд не просто оценивает – выносит приговор. Он саркастичен, не щадит никого и, кажется, его сердце вовсе не бьётся.
Козетта боится.
Боится за своего отца. Конечно, папа очень силён, но что, если он не может сражаться с этим человеком? Что, если мужчина, шагающий тихо, как паук, опутал её отца паутиной шантажа? Что, если он вынуждает делить с ним дом и постель? Что, если он… мучает папу? Этот человек работает полицейским, но Козетта далека от иллюзий: некоторые идут в полицию лишь затем, чтобы иметь возможность избивать людей дубинкой. Она уверена, что видела на руках отца синие следы, но не спросишь ведь о таком.
Козетта вышла в сад, прогуляться по росистой траве. Ей нравилась утренняя тишина и свежесть. Тропинка привела девушку к кухонному окну, и Козетта остановилась понаблюдать за завтракавшим в одиночестве отцом. Тот выглядел спокойным и умиротворённым, а солнце так славно играло в его волосах. К неудовольствию Козетты, этот человек не замедлил прийти на запах кофе.
- Доброе утро,- он по-хозяйски взъерошил волосы отца, и лучики исчезли,- твой выводок ещё спит?
- Если под выводком ты подразумеваешь Козетту и Азельму,- кротко отозвался отец,- то да, они ещё спят.
- Чудесно,- полуоткрытые губы прильнули к загорелой шее,- в кои веки позавтракаю в тишине.
Козетта замерла под кустом роз, едва дыша, не смея пошевелиться и боясь чихнуть. Она увидит папу… и этого человека… вместе?
Но Жавер отпустил её отца, налил себе кофе и сел напротив. Выждав, когда Жан протянул руку за круассаном, он накрыл его руку своей и (Козетта не поверила глазам своим!) улыбнулся – робко, неуверенно, словно сомневался в правильности своих действий. Отец улыбнулся в ответ.
Козетта знала тайну.

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Вальжан, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, персонаж: Козетта, пейринг: вальвер, тред: 23

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

14.05.2013 в 08:21

а Анжольраса с блохами и вшами - слабо?

CHALLENGE ACCEPTED

Когда Грантер впервые увидел Анжольраса, тот был подобен богу. Его светлая кожа, казалось, сияла на солнце, а мягкие кудри обрамляли лицо. Грантер мог смотреть на него вечно.
Каждый день он неотрывно наблюдал за Анжолрасом, изучая и запоминая каждый кусочек его тела, а особенно - светлую кожу на шее и запястьях. Поэтому он первый заметил маленькие красные пятнышки, непонятно как появившиеся. В тот день Аполлон был особенно раздражен, никто еще не видел, чтобы он говорил с таким рвением о Революции, и с такой яростью о её врагах.
Через несколько дней пятна не исчезли. Даже наоборот - их стало больше, и Грантер уже не мог думать, что у него начались галлюцинации, потому что Анжольрас постоянно трогал их. Он царапал эти пятнышки своими ногтями с такой силой, что вся шея покрывалась румянцем. Казалось даже, что еще немного - и она будет одного цвета с его красным рединготом.

***

Грантер был достаточно пьян, чтобы подойти к Анжольрасу, разложившему на столе бумаги, и встать у него за спиной, практически вжимаясь в спинку его стула. Ему должно было быть достаточно и этого, но Анжольрас ничего не сказал, и Грантер, продолжая наблюдать, начал заваливаться вперед. Когда его лицо приблизилось к светловолосой макушке, Грантеру захотелось закрыть глаза, и уткнуться в неё лицом. Он уже намеревался это сделать, как вдруг его взгляд ухватил маленькую черную точку на Волосах Анжольраса, которая тут же исчезла. Но потом она появилась с другой стороны, и снова исчезла. Грантер потянул руку, и, попытавшись ухватить эту точку, положил руку на волосы Аполлона.
- Что ты делаешь? - голос Анжольраса был холоден, а взгляд был полон ярости, так что Граннтер, пробормотав что-то в ответ, поспешил убраться в другой конец комнаты, продолжив свои наблюдения оттуда.

***

В следующий раз он подошел к нему так близко, чтобы попростить его руку, с прекрасными пятнышками вокруг запястья.

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, тред: 21, пейринг: e/R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

11.05.2013 в 17:56

ааа, гайз, меня накрыло, а в соо не хочу нести

е/Р, ангст, недопорно
ворнинг: сквик-фест мой дом родной, конец слит, не бечено.

Когда пьяный Грантер, от которого за версту несет вином, театрально распахивает дверь, Анжольрас не удивлен. Ему лишь немного интересно, где в этот момент шляется Курфейрак.
Когда Грантер решительно проходит через всю комнату и хватает Анжольраса за плечо, тот хочет спросить, зачем он пришел. Но не успевает: Грантер, который, по всей видимости, был не настолько пьян, каким казался, протаскивает его через половину комнаты, и прижимает к стене.
Когда Грантер наваливается на него, обдавая зловонным дыханием, Анжольрас злится, и пытается оттолкнуть Грантера. Но тот невозможно аккуратно прикасается губами к его уху, и шепчет то, о чем приличный человек не посмел бы и подумать.

"Если ты захочешь, я лягу с тобой как женщина."

Когда у Анжольраса перехватывает дыхание от этой наглости, Грантер опускается на колени у его ног, и обхватывает руками его бёдра, прижимаясь лицом. Он тянется к поясу его панталон, срывает застёжки подтяжек, и тянет ткань вниз, прижимаясь лицом к паху.
Когда Анжольрас чувствует, как воздух, вырываясь из легких Грантера, опаляет его бёдра даже сквозь ткань сорочки, он опускает руки на плечи Грантера, намереваясь оторвать его от себя, и прогнать сию же секунду. Но Грантер, словно предчувствуя это, вцепляется сильней, губами сдвигает край ткани, добираясь до его члена и торопливо пытается заглотить его почти целиком, тут же начиная задыхаться.
Когда у Анжольраса перестает стучать в висках, он чувствует, как Грантер снова обхватывет его губами, и он снова приходит в себя. Отталкивая Грантера так, что тот заваливается на пол, он, одновременно поправляя одежду, говорит, что даст ему возможность протрезветь в его комнате, и что это был последний раз, когда он позволил подойти к нему так близко.
Когда Анжольрас захлопывает за собой дверь, Грантер опускает ладони на лицо и поворачиватся на бок, подтягивая колени к животу.

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 20, пейринг: e/R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

10.10.2013 в 20:11

вы недостаточно усердно возносили хвалы ктулху, так что порноконвейер снова с вами
кто-то тут просил пражавера, а кто-то другой - жавер/монпарнас; это какой-то адовый микс, который может оскорбить ваши чувства, бат энивей

Мальчишка уличный - красивый, как пошлая картинка из подпольного журнала, яркий, вызывающий и до костей уличный, со всеми своими аккуратно заштопанными сорочками, вылинявшими сюртуками, подвядшими розами. От него пахнет улицей - потом, мочой, чужой застарелой кровью, пылью, тянет тухлым мясом и дешевыми едкими духами. У него личико фарфоровой куклы - потасканной, истрепанной, с губами такими вульгарно алыми, словно шлюха обвела их кармином своими грязными пальцами, нарисовала себе на потеху. И глаза у него кукольные - светлые, яркие, почти неживые блестящие глаза.
Мальчик - вор, мальчик - убийца, мальчик поддергивает обвисшие кружевные манжеты, закидывает ногу на ногу, сверкает стертыми подошвами и дорогой белозубой улыбкой.
- Папаша, зря тратите время, - тянет он, ухмыляется, слащавый и невинный, стухшее кремовое пирожное, присыпанное сахарком - надкуси, и выльется гниль. Улыбается блестящей своей улыбкой. Чужой улыбкой. Украденной у кого-то.
А может, и нет. Может, он сохранял свои зубы, заботился, чтобы выгодно их продать.
В комнате душно - комната тяжелая, давит на плечи каменными глыбами, сырым подземельным воздухом. За дверью переговариваются - почем свиная лопатка, где наливают в кредит, какой талантливый рот у новенькой, блондиночки, Мари, и как забавно она скулит. Шлюхи - они все такие, рыдают, пока свеженькие, а потом испаскудиваются.
И глаза у них стеклянные. Как у дохлых рыб. Как у помоечных фарфоровых кукол.

Мальчишка долго терпит - ничего не говорит, ни в чем не признается, только смеется, громко, визгливо, оттопыривая мизинчик. У него личико херувима, пухлого церковного ангелочка с демонскими глазами. Сейчас ему семнадцать - и Жавер знает, как он закончит, видел такое тысячу раз. Труп найдут в канаве, изуродованный, с перерезанным горлом, или выловят из реки, и кожа посинеет, станет склизкой и гадкой, в волосах запутается болотная тина; зарежут его свои же, зарежут, утопят, вырвут эти острые белые зубы, а потом никогда о нем не вспомнят.

Но до этого еще пара лет. Сейчас мальчишка, востроглазый и беленький, говорит как по-писаному, вздергивает подбородок, рукой приглаживает волосы - даже здесь, в тесной камере, пропахшей мочой, заплесневелой соломой и почему-то тухлой капустой, он корчит из себя уличного принца, с гордым видом перевирает цитаты, коверкает Руссо гнусавым уличным выговором, через слово поминает Вольтера. Он, востроглазый и беленький, считает себя умнее всех, отвечает на вопросы с торжественной снисходительностью - будто навоображал себе всякого и теперь еще считает себя Королем нищих, будто все еще живет в том времени, где Дворы Чудес существуют.

- Какой славный день, - ухмыляется мальчишка, ведя колдовскими ресницами. - Сын шлюхи ловит сына шлюхи, шакал жрет шакала. Шкурка не жмет, господин полицейский инспектор?

Жавер вздергивает его за шиворот - легко, как кутенка. Табуретка с глухим стуком ударяется о каменный пол; мальчик хрипит, победно растягивая губы. Сквозь зарешеченное оконце в деревянной двери долетают обрывки обычного, казарменные сплетни, из года в год, из города в город одни и те же - "Цыганка украла ребенка", "суку высекли на площади", "куда ему теперь дорога, только в подворотню с ножом", "от волчицы птенец не родится", "да что там, инспектор-то разберется". Кутенок оседает, заходится лающим кашлем, потирает горло. Смотрит гордо, с презрением, к закону, к нему, к нему и к закону.

Жавер не снимает перчаток, не переводит дыхание; он разжимает челюсти, вздергивает мальчишку на ноги и возвращается к допросу. Костяшки под перчатками саднят. Мальчик скалится и отвечает Расином.

Его труп найдут через пару лет. Изувеченный, со вспоротым брюхом, со срезанными волосами; или не найдут, и мальчик с лицом херувима просто исчезнет с темных парижских улиц. Будь у него хоть немного мозгов - он бы нашарил выход, выполз на свет, согласился сотрудничать; у каждого есть выбор. Каждый сам волен распоряжаться своей судьбой. Никто не будет натаскивать брошеных кутят. От этого один шаг до того, чтобы начать жалеть опустившихся шлюх.

По ночам инспектор Жавер спит без снов.

на сем я отчаливаю обратно в бездну. восстану в 110-м треде, ибо было предсказано
стройте бункер, запасайтесь едой

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, персонаж: Монпарнас, персонажи: ПЧ, тред: 61, пейринг: Жавер/Монпарнас, рейтинг: R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

05.05.2013 в 14:17

кстати, я тут присматривалась к этой заявке:
Анжольрас/Грантер давно в отношениях, особо не скрываясь, но и не афишируя. Перед потенциально опасным мероприятием или вылазкой Мариус упрекает Анжольраса, что ему нечего терять, в отличии от него с Козеттой.
Но понимаю, что ничего серьёзного с участием Мариуса не могу написать, только что-то такое:

Мариус, кажется, совсем не чувствует момента.
— Ты не понимаешь, — заламывает он руки. — Если ты попадёшь в тюрьму, родители Грантера тебе ничего не сделают! А мсье Вальжан меня больше на порог не пустит! И выбьет для меня судебный запрет! Он уже вызывал полицию из-за меня!
Курфейрак фыркает, а когда Анжольрас переводит на него взгляд, поясняет:
— Козеттин папаша стесняется приглашать в гости своего приятеля из полицейского участка, а тут такой отличный предлог: за его дочерью шляется подозрительный тип.
— Но если я стану преступником, он наверняка запретит мне общаться с Козеттой! — продолжает Мариус, словно не слышал пояснений Курфейрака. Он вообще мастер накрутить себя из-за любой чуши. — И если вас посадят, вы будете в одной камере. А мы с Козеттой — в разных.

URL комментария

@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Мариус, тред: 19, пейринг: e/R

---

[Склад Дежурки]

автор: barricade station

Пишет Гость:

09.10.2013 в 00:11

А я, а я просто отредактировал фик. Вы его уже видели и критиковали (Спасибо!). Просто мне стыдно за недоделыша, и хоть никто не реагировал, когда я переспрашивал, могу ли я запостить вариант получше, я все равно запостю и а-ля Вальжан избавлюсь от камня на душе.

Поэтому недо-порно, на 5% грамотнее, чем раньше (надеюсь!)

Анжольрас провел руками по мышцам его предплечий и смущенно опустил глаза ниже. Грантер бы засмеялся, что лидер шумных столичных протестов способен на что-то, похожее на смущение. Анжольрас же действительно боялся откровенно рассматривать своего партнера, но глаза того были закрыты, и стоило пользоваться таким моментом. Правда, густые ресницы притягивали взгляд Анжольраса не так сильно, как мягкая растительность ниже живота Грантера.

Это был их третий раз. Они до сих пор не дошли до «самого главного», и сегодня вечером Грантер пытался объяснить, что нет ничего «главного», есть только он и Анжольрас и глухой стук маятника настенных часов. И тот факт, что Анжольрас доверяет ему, и что они делят отбиваемые маятником минуты вместе – это и есть самое «главное», и неважно, чем они заняты на самом деле.

«Нам необязательно делать «главное», – шептал Грантер, осторожно кусая Анжольраса за мочку уха. Правая рука обхватила голень приподнятой ноги, левая помогала держать равновесие, чтобы не навалиться на выгнувшееся от удовольствия под ним тело. Анжольрас крепко держал его обеими руками за талию, решая, когда будет удачный момент спустить их на задницу. Он еще не просек, как понять, что самое время – это сейчас, поэтому был готов рисковать. И в его ухо донесся рычащий гортанный звук, тело Грантера потеряло равновесие, и он обрушился на Анжольраса. Правая его рука поднялась вверх и легла на бедро. Анжольрас провел пальцами левой руки по копчику, другой рукой крепко обхватил ягодицу сквозь жесткую ткань джинсов. Грантер повторил рык и увлеченно укусил Анжольраса за шею так, что тот не смог сдержать стон.

Когда Грантер впервые себе позволил прихватить зубами нежную кожу на его шее, Анжольрас оторопел. Грантер тогда остановился и пробормотал «Прости». И уткнулся ему в плечо, не замечая, как Анжольрас отрицательно качает головой. Он просто не знал, что боль может быть такой приятной. Анжольрас старался понять, когда зубы вступают в игру во время секса, но, едва надумав впиться в плоть Грантера, в последний момент останавливал себя.

На их второй раз Грантер покрывал поцелуями его руку, когда Анжольрас почувствовал легкие покусывания на предплечье. Он издал глубокий стон, и в ответ ощутил, как в него впиваются зубы. Он был почти уверен – случись укус на пять минут позже, он кончил бы только от этого необоснованного накрывающего его удовольствия. Он застонал еще сильнее, непроизвольно выгнувшись, потянув Грантера за волосы и прижавшись к нему всем телом. Анжольрас чувствовал, как Грантер улыбается ему в шею, но все еще не знал, как заговорить об этом. Он понимал, что ему нравится, и пытался вспомнить, встречал ли такое на экранах кинотеатров. Анжольрас никогда не стыдился своей неопытности, но тогда ему хотелось сказать: «Я не знаю, делают ли так другие, но не останавливайся, пожалуйста».

На третий раз просить не пришлось. Грантер схватил его за бедра обеими руками и пригвоздил к кровати Потянул за край футболки и быстро избавился от нее. Бледное, но здоровое, прекрасное тело Анжольраса действовало на него как наркотик. Грантер наклонился и провел языком вокруг левого соска. В ответ обе руки Анжольраса скользнули под ткань его джинсов. Грантер издал сдавленный стон и проложил дорожку из мокрых поцелуев к шее, выдохнул и поцеловал ямку между ключицами, поднял голову и, простонав еще раз – «Анжольрас» – провел руками по его груди.

Анжольрас потерял остатки контроля над своими движениями. «Пора», - шепнул ему Грантер, расстегивая молнию на джинсах. Анжольрас приподнял задницу и повиновался. Руки Грантера быстро нашли себе место: левой он вновь прижал бедра Анжольраса к кровати, правой обхватил его член сквозь белье. Анжольрас застонал, Грантер улыбнулся сам себе и довольно провел по всей длине вверх-вниз. «Все это – главное», - хрипло зашептал он чуть выше пупка, выводя языком лишь ему известные символы. «До сих пор не верю, что это не сон».

«Прекрати», – сдавленно простонал Анжольрас, запуская пальцы в волосы Грантера, – «Не говори так». «Я вообще не буду сейчас говорить», – ухмыльнулся тот, стаскивая его трусы вниз. Член Анжольраса предстал – буквально – перед его глазами. Это был их третий раз, и Грантер все еще рассматривал его, словно собирался нарисовать. И прекрасно знал, что никогда не совершит такую глупость.

Он снова придавил бедра Анжольраса к постели, издал булькающий звук, когда чужие-родные пальцы впились ему в кожу, и осторожно обвел головку языком. Почувствовал, как Анжольрас сделал едва заметный рывок бедрами вверх, и взял его в рот настолько, насколько у него хватило возможности. Анжольрас застонал, беспорядочно хватая Грантера за волосы. Он не знал, так ли это происходит у других, но в момент, когда его член касался губ Грантера, словно вся их история проносилась перед глазами. История, в которую он до сих пор не мог поверить.

Громкие вечера в дальней комнате кафе «Мюзен», Грантер, ловко исполняющий роль черта на его левом плече. Его мутный взор, проникновенные речи не о деле и хитрые реплики посреди выступлений Анжольраса. Тусклое стекло его выпивки.

То, что делает Грантер на протесте – решение, которое он принимает – решение, которое рушит картину мира Анжольраса. Тот день, когда они видятся после. Тот день, когда Грантер приходит к нему, и тот вечер, когда он приходит к Грантеру. Когда ему впервые в жизни хочется с кем-то поговорить о чем-то очень личном. Чай на кухне Грантера, кофе на кухне его дома. Недоверчивые взгляды, которые бросает на него Грантер, и его собственный иммунитет к чужим чувствам.

Очередной протест, очередной провал и крепкая рука, вытаскивающая его из толпы. То, как ресницы Грантера блестят, когда они стоят неделю спустя на морозе. То, как ему кажется, что он видит в них слезы спустя пару часов. Их взаимные обиды и упреки и полное-полное непонимание того, что происходит и почему его это так ранит. Бессонница, одинокая слеза, а позже – решение. Уйти в ночь из дома. Решиться спросить, что происходит у себя, у Комбефера. Услышать странный намек и понять, что он означает, позже. Пытаться объясниться и получить признание – словно снежный ком, летящий прямо в лицо. Ледяной ком, который превращается в огненный шар и топит его безразличие. Страх, просто до мурашек на его мраморной коже. И полыхающий шар внутри него, обрастающий эмоциями, словно тот скатывающийся на бешеной скорости снежный ком. И Грантер, провоцирующий эти эмоции.

Грантер, сжимавший ладонью его яйца и нежно посасывавший головку его члена.

Анжольрас понял, что не отличает свое дыхание от дыхания Грантера, все звуки в комнате слились в единое целое вместе с каждым ударом маятника старых часов. Его пальцы впивались в кожу на чужих-любимых лопатках, он стонал, практически кричал и почти не контролировал себя. Грантер не останавливался, держал его крепко прижатым к постели, заглатывал и отпускал его член, а в коротких перерывах сам себе улыбался.

«Давай же, дорогой», – шепнул он, видя, что Анжольрасу уже близко. Выпустил член изо рта и, проведя по нему ладонью, компенсируя недостаток влаги слюной, обхватил его и осторожно, но резко и быстро довел Анжольраса до конца.

«Главное», – щепнул Грантер, наслаждаясь исходящим из уст Анжольраса стоном. – «Главное, что тебе так хорошо».

«Главное», – обмякнув, ответил Анжольрас, – «Главное, чтобы тебе было тоже».

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 60, пейринг: e/R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

09.10.2013 в 02:17

тред всё-таки не кончился, хотя я так надеялся. ну ладно, вот я прнс

вальжан/козетта, модерн!ау, кинк ради кинка, ВАС ПРЕДУПРЕДИЛИ

Внизу хлопнула дверь, и он отложил книгу.
- Ты рано, - он вышел на лестницу, и Козетта фыркнула, вешая куртку на крючок.
- Мариус сегодня был ужасно скучным, - она пожала плечами. - Кроме того, он пытался трогать мои колени. Он до сих пор не решается подняться выше. Терпеть это было выше моих сил. Я заявила, что ты будешь ругаться, и сбежала.
О да. Строгий отец. Любимая сказочка Козетты. Отец не одобряет Мариуса - поэтому Мариус старательно держится в рамках приличий.
- Он вряд ли решится до свадьбы, - продолжала Козетта, разуваясь, и Вальжан только фыркнул. Собственная дочь - не родная, приемная, но уже ставшая родной, - неизменно удивляла его. Посмотришь на нее - ангелочек, поскребешь - найдешь чертенка.
Подойдя к отцу, Козетта обняла его и поцеловала - и это был совсем не невинный поцелуй в щечку. Не так должна приличная дочь целовать отца.
Впрочем, понятия Козетты о приличном и не приличном отличались от общепринятых - это Вальжан усвоил на собственном опыте. Еще в ее шестнадцать, когда она пришла к нему в спальню в одной сорочке с намерением лишиться невинности еще до рассвета. На вопросы отца она дала два ясных ответа. "Могу найти кого-нибудь еще", - был ответ на первый, и "Перед свадьбой всё можно зашить", - был ответ на второй, и Вальжан сдался - он отлично (к несчастью) знал свою дочь.

Три года прошло, три года, и Вальжан остался единственным, кому было позволено трогать Козетту выше колена и ниже плеча. Мальчишкам-ухажерам Козетта не доверяла, а Мариус - совершенно отдельная песня - сам не решался коснуться ее лишний раз. Он-то видел только "дневную Козетту", хотя деление и было условным, только "дневную" - и никакой "ночной".
Вальжан видел и ту, и другую, и обе сводили его с ума - хотя, конечно, совершенно по-разному.
Сейчас - солнце еще не зашло, но день с его нормами остался в прошлом, - перед ним была "ночная Козетта", беззаботная и смелая, Козетта, не знающая краски стыда и запретов общества. Днем она переменится - наденет пастельное, заплетет косы и будет запрещать ему холестерин, но ночью она носит шелковое нижнее белье и любопытно лезет в брюки отца.

Пришлось отбросить размышления - Козетта увела его в свою спальню, девичье убежище, и заставила сесть в кресло. Вальжан потянулся было расстегнуть брюки, но Козетта остановила его - и сама села напротив, на высокую кровать с кованым изголовьем. Она сама выбирала всё в доме - Вальжану нравилось потакать ее вкусу.
Разведя ноги, Козетта провела пальцами по намокшей ткани и сдвинула трусики в сторону. Вальжан подался вперед - но Козетта качнула головой, и он послушно сел обратно. У нее явно был заготовлен сюрприз, и Вальжан не хотел его портить своим нетерпением.
Подразнив его и себя, Козетта чуть поменяла позу и запустила пальчики внутрь. Вздох - и Вальжан уже готов был сорваться с места и целовать ее, ласкать, но Козетта сама знала, что стоит делать. Она просунула пальцы чуть глубже - и вытащила, вытягивая бусины, нанизанные на нитку. Черное стекло, имитация гагата, Козетта носила их как талисман - воспоминание Вальжана из прошлой жизни, жизни до их знакомства.
На нитке было ровно тридцать крупных бусин - и Козетта тянула их медленно, шепотом считая, сколько осталось.
- Ноль, - наконец шепнула она, и Вальжан с трудом подавил стон. Сидеть было неудобно, но он не решался раздеться - ночная Козетта требовала от него прежде всего дисциплины, и он не мог ослушаться.
"Ноль" - и Козетта принялась мучительно облизывать тридцать бусин, оглаживая каждую из них розовым язычком, и Вальжан боролся с искушением закрыть глаза - он хорошо знал, на что способен этот язык.
Ее преподаватель по фонетике не уставал им восхищаться - подумать только, какая артикуляция!
Все дело в практике, мог бы ответить Вальжан.

- Можно, - кивнула Козетта, и Вальжан тут же разделся, он только и ждал, что этой команды. Обняв Козетту, он потянул ее на пол, на мягкий ковер. Козетта выбирала его, зная привычки Вальжана. Уложить ее на пол, стянуть белье, целовать ее кожу, укусить бедро с внутренней стороны - если Мариус решится однажды, его ждёт сюрприз. Козетта не любила изысков в этой части - если ей хотелось чего-то нового, она всегда предупреждала. Вальжан охотно подчинялся - Козетта лучше него знает свое тело.
После она устроила голову у него на груди, продолжая играть с бусами, но из объятий Вальжана Козетта плавно перешла в объятия Морфея - и Вальжан уложил ее на постель, укрыв одеялом, а после ушел в свою спальню. Стоило сохранить хотя бы видимость приличий, больше для Туссен, чем для себя.

Утром Козетта вышла к завтраку при полном параде - светлое платье с накладными карманами, колготки с цветочным рисунком, а кроме того - Вальжан улыбнулся, увидев это, - тридцать бусин черного стекла, нанизанных на вощеную нитку.
- Иду с Мариусом в кино, - пояснила Козетта, проверив застежку. - Хочу посмотреть, как далеко он зайдет.

URL комментария

@темы: прон, категория: гет, автор: неизвестен, персонажи: младшее поколение, персонаж: Вальжан, персонажи: старшее поколение, персонаж: Козетта, тред: 60, пейринг: Вальжан/Козетта, рейтинг: R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

08.10.2013 в 23:40

анон, мечтавший вбросить порно, решил не откладывать с исполнением мечты. вышло.. ну вот что вышло.
Курфейрак/Мариус, недопорно

я тут это брошу и убегу, наверное

Вода остывала ужасно быстро. Мариус почувствовал, как покрывается с ног до головы мурашками, а волоски на коже встают дыбом. Он поболтал ногами в воде, сводя и разводя колени. Руки облепила грязноватая пена. Он плеснул себе на грудь и плечи, смывая её.
В животе что-то сжалось, а в паху противно заныло. Мариус потряс головой, мелкие капли потекли по спине. Он вздрогнул, встал на ноги и потянулся за полотенцем. Жёсткое, сухое, оно драло кожу, оставляя красные следы, но так становилось немного теплей.
Потом он схватил халат, оставленный Курфейраком и завернулся в него, на мгновение захлебнувшись тёплым сладковатым запахом нероли, которым был пропитан халат. Тепло тихонько заструилось вниз, к ногам. Мариус вздохнул и провёл ладонью по мокрым волосам. Теперь их как следует вытереть - и можно выходить. Курфейрак там, наверное, уже решил, что он тут задремал.
Он тёр голову, лохматя волосы, чтобы поскорей их высушить, когда дверь в комнату, где стояла ванна, распахнулась.
- Как халат? - спросил Курфейрак.
- Тёплый, - отозвался Мариус, не отвлекаясь от волос.
- Замёрз? - усмехнулся он. - Не простынь.
- Не беспокойся. Я никогда не болею. Потрогай мои волосы - я хорошо вытер? Руки замёрзли, не могу сам понять.
Курфейрак забрал полотенце из рук Мариуса и взъерошил волосы, а потом будто невзначай провёл раскрытой ладонью и по щеке Мариуса.
- Сухие.
- Хорошо. Теперь согреюсь.
- Я всегда один способом после ванны греюсь, - фыркнул Курфейрак. - Хороший способ - хорошее начало дня.
- Зарядкой?
Ответ этот рассмешил Курфейрака:
- Ох, невинный ангелок. Можно и так сказать. Скажи-ка, ладони холодные? Слаще будет, если холодные.
- Ужасно, - вздохнул Мариус, не поняв, чем же он так рассмешил Курфейрака, что у того лицо покраснело, а в глазах появился какой-то новый огонёк.Пальцы Курфейрака слегка сжали плечи Мариуса. Дыхание Курфейрака немного холодило ухо:
- Сунь руки под халат.
- Холодно же!
Мариус не стал выворачиваться, потом что мягкие, настойчивые движения пальцев разминали застывшие за ночь на неудобной кровати плечи.
- Рукам? - усмехнуся Курфейрак.
- И р-рукам тоже.
- Тем лучше. Холодные руки - лучше всего для начала.
Мариус вдруг почувствовал, что халат пахнет как-то совсем невыносимо сладко, в горле пересохло, а по спине бегут мурашки - не противные, как от холода, а как будто даже приятные.
- В паху кожа всегда горячая, - прищурился Курфейрак. - Я всегда грею руки там.
- А я, - Мариус сглотнул, поняв вдруг о каком способе согреться идёт речь, - под мышки прячу.
- Ангелочек. Ну, не стесняйся.
- Это дурно. Это вредно для здоровья.
Мариус вдруг понял, что стоит к Курфейраку слишком близко, что пальцы того уже давно не массируют плечи, а гладят по рукам и шее. И что там, где под кожей бьётся жилка, расположено очень чувствительное место. И когда большой палец Курфейрака скользит по этому месту, вжимаясь в кожу, становится всё теплей.
- Вредно? Ха! - выдохнул Куфрейрак прямо в лицо Мариусу.Тёмные глаза его стали совсем шальными. - Было бы вредно, я бы не дожил до своих лет. Был бы уже облысевшим и скрюченным. Давай, ангелок. - Курфейрак схватил Мариуса за руки и прижал их ему к животу. - Под халат, давай.
Мариус судорожно вздохнул и осторожно распахнул полы халата, открывая свой мужской орган, уже полувозбуждённый.
- Давай, - с непонятным азартом сказал Курфейрак. - Давай же.
Низ живота пульсировал. От прикосновения собственных ледяных ладоней Мариус невольно застонал. Когда-то он попробовал это, но потом ему сказали, что это дурно, что это вредно. И что так нельзя. И он как будто разучился - прикосновения к себе не приносили ничего, как и попытки фантазировать... а теперь контраст горячего и холодного довершил начатое пальцами Курфейрака и его же неприличным, стыдно-сладким шёпотом.
- Вот, хорошо же? - Курфейрак притянул его ближе к себе. - Давай, хватай. У тебя такие ловкие пальцы, ангелок, такой твёрдый член. Так гладь его как следует.
Одной рукой Мариус обхватил свой член, другой провёл по паху Курфейрака, и убедился, что друг тоже возбуждён.
- Нет уж, ангелок, меня не трогай, - прямо в ухо жарко прошепал Курфейрак и быстро отстранился, хотя Мариуса не выпустил. - Только себя. Мне штаны негоже марать. А ты давай, поглаживай, сверху донизу, сжимай, давай, раз-два, раз-два. Тепло? Тепло, мой невинный?
Мариус, тяжело дыша, исполнял его приказы, чувствуя под пальцами горячую влажную кожу. Лицо его горело, по всему телу проходили какие-то непривычные сладкие волны. Мариус чувствовал, что из-под мышек сбегают капли пота, и те же мелкие капли собрались над верхней губой и на лбу.Пахло потом и чем-то солёным. Руки потихоньку согревались.
- Ох, ангелок, ты долго, - выдохнул Курфейрак, когда Мариус согнувшись в судороге, выплеснулся прямо на пол. - Тепло?
Мариус смотрел на белые капли, которые смешивались теперь с разводами воды.
- Д-да, тепло. Это хороший способ.

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, автор: неизвестен, персонажи: младшее поколение, персонаж: Мариус, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 60, пейринг: Курфейрак/Мариус, персонаж: Курфейрак

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

07.10.2013 в 01:38

ну вот вам порно
мелкое, грантер-порноактер, да, все именно так плохо, как вам показалось

- Сколько раз ты на меня дрочил? - Грантер ухмыляется, ухмыляется, ухмыляется, бухается на колени, облизывает губы, смотрит на Анжольраса из-под встрепанной челки (он вечно трепет свои волосы, теребит, взъерошивает, спутывает, у него длинные, жесткие, загорелые пальцы, с квадратными ногтями и обкусанными кутикулами, и на них невозможно не смотреть; и на экране он делает так же, все время делает, и они - другие - тоже, хватают его за волосы, наматывают на кулак, берут, притягивают - ).
- Что? - Анжольрас вжимается спиной в холодную кафельную стену, цепляется пальцами за край раковины - скользкий, весь в каплях воды и бог знает в чем еще. Он стоит в клубном сортире, между раковиной и толчком, а Грантер стоит перед ним на коленях и расстегивает ему штаны.
Грантер этим зарабатывает - и гордится, а почему я должен этого стыдиться, а, Анжольрас, это отдает буржуазным ханжеством, тебе не кажется? Грантер этим зарабатывает, трахает парней на камеру и дарит Курфейраку диски - но сейчас камер нет. Грантер просто стоит на коленях и -
- Привет, - мурлычет Грантер, рывком стягивая с Анжольраса штаны. Анжольрасу трудно дышать; край раковины скользит под пальцами, Грантер стягивает с него белье, трется щекой о стояк - щетина щекочет, колется, и Анжольрас стонет, беспомощно зажимая себе рот рукой. Грантер хмыкает - низким, грудным звуком, который отдается, кажется, даже в костях, - и целует головку, прижимается губами, быстро касается языком, будто знакомясь.
- Я спросил, - выдыхает Грантер, дыхание у него горячее, как ветер в пустыне, - я спросил, сколько раз ты на меня дрочил. Мой непорочный... высокоморальный... лидер.
Анжольрас хотел бы ему ответить - мог бы сказать, что он смотрел порно, чтобы избавиться от несправедливого осуждения, мог бы сказать, что поступал так из чувства долга; он много чего мог бы сказать, но не говорит ничего - потому что Грантер целует его член, влажно, с непристойным звуком, всасывает в рот головку, проводит по всей длине языком, и разве тут что-то скажешь.
Анжольрас просто стонет.
За дверью, кажется, кто-то матерится, а может, в дверь бьют кулаком; Анжольрас не знает, кровь стучит у него в ушах, волосы Грантера путаются под пальцами, под его пальцами, не под чужими, и рот Грантера на его члене, и Грантер делал это тысячи раз, он этим гордится, он, мать его, профессионал - но щеки у него краснеют. Анжольрас месяц убеждал себя, что все в порядке, Анжольрас месяц дрочил, как помешанный, Анжольрас никогда никого не хотел, а потом он захотел убить всех этих слащавых мальчиков, которые насаживались на член Грантера, а теперь ему впервые в жизни отсасывают, Грантер стоит перед ним на коленях в клубном сортире, за дверью пульсирует музыка, слюна пачкает джинсы, у Грантера блестят губы и подбородок, раковина скользкая и холодная и...
Грантер глотает его сперму, облизывает его член, старательно, мягкой лаской, собирает кончиком языка последние капли с головки.
Грантер смотрит ему в глаза, и почему-то выглядит юным и совсем не профессиональным, ни в одном из своих фильмов он так не смотрел, и руки у него на бедрах Анжольраса, кажется, немного дрожат - или дрожит сам Анжольрас.
За дверью точно ругаются.
В дверь точно колотят - хорошо, если не ногами.
- Черт, - шепчет Анжольрас. Слова приходится выталкивать из пересохшего горла, кажется, он вскрикнул, когда кончил, и ему стыдно, невообразимо жарко и неловко, это ведь его первый раз.
Грантер улыбается и прижимается щекой к его бедру.
- Поехали, - выпаливает Анжольрас. - Поехали ко мне.
О том, как справляться с желанием убивать всех, с кем его первый в жизни бойфренд снимается, он подумает завтра.

URL комментария

Пишет Гость:

07.10.2013 в 15:02

внизапна я принес еще про порноактера
осторожно, анжольрас снизу, кинки, дёрти ток, все совсем плохо

мелкота

У Анжольраса все валится из рук; он чувствует себя голым, ему кажется, что все смотрят на него и знают, видят, знают - ему кажется, что он никогда не сможет перестать краснеть, ему хочется закрыться дома, задернуть шторы, выключить свет. Он не может смотреть на себя в зеркало - смотрит каждое утро, разглядывает свои губы, засосы на ключицах, синяки на бедрах, покрасневшие соски, следы от ногтей, разглядывает и не может оторваться. Он думает об этом целый день, проигрывает в голове, вспоминает, и под дружелюбными взглядами Комбефера, Курфейрака, Фейи, Прувера, Баореля, Жоли, даже девушки Мариуса ему кажется, что кожа у него горит.
Грантер любит на него смотреть - Грантер подходит сзади, прижимается всем телом, обнимает за пояс сильной, мускулистой рукой, кладет раскрытую ладонь на живот. Анжольрас смотрит в зеркало, на себя, на похабную ухмылку Грантера, на то, как пальцы обхватывают его член; член Грантера, огромный, толстый, твердый, трется о его зад, проезжается между половинок, задевает анус.
- Смотри на себя, - хрипло говорит ему Грантер, кусает его в плечо, с силой сжимает зубы, так, что Анжольрас вскрикивает. - Смотри, как ты меня хочешь. Такой хороший мальчик - и так хочешь мой член. Хочешь, чтобы я растрахал тебя, засадил по самые яйца, правда? И когда я это сделаю, когда твой зад будет готов и я буду тебя трахать, ты будешь стонать, подмахивать и просить еще.
Анжольрас сглатывает слюну, часто облизывает губы; у него в зеркале бешеные, почти черные глаза, и Грантер смотрит на него, не отрываясь, дрочит ему резко, быстро, с силой, так, как скоро будет трахать его. Грантер растягивает его каждый день, смазывает маслом, засовывает в него анальные шарики, пальцы, дилдо - от маленького они уже перешли к среднему, Анжольрасу нравится, он привык и хочет еще, хочет больше, да, по самые яйца, хочет, чтобы его натянули -
Он кончает, когда Грантер засовывает в него большой палец - кончает с хриплым стоном, забрызгивает зеркало мутными каплями; Грантер кончает следом, едва до себя дотронувшись, размазывает свою сперму по анусу, влажно целует Анжольраса в шею.
- Знаешь, - тихо говорит он, ловя взгляд Анжольраса в зеркале своим, - если бы мы снялись вместе, это было бы самое горячее видео на свете.
Анжольрас думает об этом постоянно. Он не знает, чего хочет больше - чтобы Грантер бросил свою работу, или чтобы все узнали, увидели, кому он - с кем он -
Ревность. Собственничество. Жажда. Притяжение. Анжольрас себя не узнает.
Отношения - это чертовски сложно.

URL комментария

Пишет Гость:

08.10.2013 в 02:18

вы, конечно, молодцы и прекратили гэнгбэнг, но вас это не спасет
как это вылилось в порноцикл что

порнушечка, анжольрас сверху, ревность, флафф. beware.

порноверс ч 3

Грантер вжимается лбом в подушки - глухо стонет, прячет лицо, комкает в пальцах сбившиеся простыни. Грантер стоит на коленях, выставив зад, прогибается, подставляется. Анжольрас медленно выходит из него, из растянутого, покрасневшего, блестящего от смазки ануса, выходит почти до конца, задевает края головкой. Грантер со свистом втягивает воздух.
- Трахни меня уже, - сбившимся, севшим голосом бормочет он. - Давай, выеби, боже, я хочу, до конца, ну давай же -
Анжольрас дергает его на себя, насаживает резко, с влажным шлепком, и Грантер захлебывается словами - обрывки ругательств, и стоны, и его имя, Анжольрас, зовет он, Анжольрас, боже, да, и Анжольрас впивается в его бедра ногтями, Анжольрас теряет голову, Анжольрас наклоняется вперед и целует его в загривок, в шею, под ухом, над сердцем.
Волосы у Грантера спутались, лопатки блестят от пота, мускулы на спине перекатываются под идиотской татуировкой; у него покраснели уши, и шея, и он выгибается и подается назад, насаживается на член, подмахивает, как один из своих чертовых мальчиков. Он никогда не позволяет себя трахать, никому не позволяет, он все время сверху, у него больше двадцати фильмов, и Анжольрас видел их все, так что он знает -
Он не хочет, чтобы это заканчивалось: слишком просто, слишком быстро, слишком мало, каждый раз слишком мало, Грантер должен знать, должен запомнить, всегда должен помнить, кто - о ком нужно думать, когда - черт.
"Скажи мое имя", хочет зарычать он, потянуть за волосы, дернуть, "громче, скажи, громче, ты ведь мой, я особенный, скажи мое имя, скажи, что ты меня..."
Он выходит, когда Грантер уже готов кончить, сжимает основание его члена, с силой давит между лопаток, прижимая к постели, не позволяя дернуться. Он заставляет Грантера перевернуться на спину, рывком разводит его ноги, закидывает себе на плечи. Грантер часто дышит, ловит воздух ртом, пересохшими губами, смотрит на него жадным, ошалевшим, беспомощным взглядом.
- Руки за голову, - из последних сил связно командует Анжольрас. - Не трогай себя. Я буду трахать тебя, и ты кончишь просто потому, что мой член в тебе, потому что я так хочу -
- Черт, да, - Грантер запрокидывает голову, открывает шею, сглатывает, с кадыка в ямочку между ключицами сползает капелька пота, - Анжольрас. Да. Я -
Он закусывает губу, зубами впивается себе в руку, когда Анжольрас толкается сильнее. Взгляд у него блестящий и ясный, ресницы слиплись, лицо кривится, он никогда так не выглядит, никогда не отдается, только Анжольрасу, только ему - Анжольрас наклоняется и целует его, Грантер покорно раскрывается ему навстречу, у него горячий, невероятный рот, и другим целовать себя он тоже не позволяет, и дальше Анжольрас уже ничего не думает.

- Я люблю тебя, - шепчет Грантер, когда они лежат, прижавшись друг к другу и восстанавливая дыхание. - Если ты еще не понял. Тебе необязательно отвечать, я ничего не стану от тебя требовать, но просто...
Анжольрас зажмуривается так сильно, что перед глазами прыгают звезды. Под его щекой сердце Грантера бьется часто и гулко; нужно ответить, нужно, нужно, но все, о чем он думает - это другие, те, кого еще Грантер трогает, с кем он спит, как это не имеет значения, не должно иметь, он...
- Эй, - фыркает Грантер, накрывает ладонью его руку, - царапаешься. Так неприятно мое - не волнуйся, правда. Это ничего не изменит... если ты, конечно, не захочешь. Ты же раньше не замечал? И дальше тоже -
- Я хочу, - слова вырываются сами, кожа под губами влажная, горячая и чуть соленая, Грантер сможет сделать вид, что не услышал его. - Хочу изменить. Я - знаю, что не имею права, ревность - патриархальный пережиток, но я...
Грантер смеется - громко, резко, всем телом.
- Надо же, - он не дает дернуться, притягивает обратно, находит губами губы, и улыбается, улыбается, улыбается в поцелуй. - Сказал бы раньше. Вообще-то я закончил карьеру. Понял, что хочу перейти на новый уровень, так что теперь я режиссер. Знаешь, в последнее время столько вдохновения.
Они встречаются всего-то полгода.
Грантер всегда остается на ночь.
- Я люблю тебя, - одними губами говорит Анжольрас.
Грантер целует его.
И остается на ночь.

URL комментария

Пишет Гость:

08.10.2013 в 23:26

аж самому интересно, сколько я успею наваять, пока не кончится порнолуние

хочу еще про прорноактера, но с Анжольрасом снизу и с проникновением.

да пожалуйста

это где-то между второй и третьей частью

Руки скользят, скользят по влажной от пота груди, по разъезжающимся простыням; руки дрожат, дрожит каждая мышца, дрожат бедра, он даже с трудом может поднять голову, и хорошо, что Грантер здесь, хорошо, что Грантер знает, чувствует, держит его -
- насаживает его глубже.
Анжольрас не может видеть его лицо - и рад, как он рад, что Грантер его не видит тоже. Его член распирает, растягивает так, что почти больно, Анжольрас никогда не думал, что на самом деле сможет принять такое, но Грантер его подготовил, и сам он себя подготовил, еще утром всунул в себя пробку, смазывал ее, смазывал себя, растягивал себя в душе и думал...
Грантер надавливает на его бедра, и Анжольрас опускается до конца - он не может открыть глаза, ему трудно дышать, он может думать только о том, чтобы не упасть, не завалиться назад, и о руке Грантера на его члене, на его яйцах -
Он уже видел это. Грантер любит эту позу, часто ее использует, и те, кого он трахает, громко стонут, красиво прогибаются, сами двигают бедрами - а Анжольрас не может, ему жарко, жарко и так глубоко, и Грантер направляет его, держит за бедро одной рукой, а второй, мазнув по члену, накрывает его сердце.
- Ты, - слышит Анжольрас шепот Грантера, - ты мой. Тебе нравится. Ты принимаешь меня, и ты лучше всех -
Анжольрас до крови прокусывает губу - кровь горькая, медная, и Грантер вскидывается под ним, когда Анжольрас сам насаживается на него. Грантер сжимает его сосок, впивается ногтями и тут же гладит подушечками, перекатывает между пальцами.
Грантер любит игры с воском, вспоминает Анжольрас. Воск, горячий, нежно-острая боль, и ногти, снимающие застывшие капли с сосков, с живота, с головки -
В глазах темнеет, когда он кончает - Грантер успевает дернуть его вниз, насадить еще глубже, потереться об него яйцами. Он кончает, размазывает по животу собственную сперму, сжимается вокруг Грантера, и почти падает - но Грантер удерживает его.

"Завтра", - думает Анжольрас, пока Грантер вытирает их, обводит его раскрытый анус пальцами, втирает прохладный лосьон. "Мы поговорим о воске завтра".

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 60, пейринг: e/R

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

08.10.2013 в 22:43

что за аттракцион неслыханной щедрости?

скучно мне, анон. а еще я сублимировал, аки Анжольрас, мейби в этом дело
а может, я котик, и это хитро спланированная пиар-акция, призывающая всех встать и идти голосовать за макси и спецквест
всех люблю

Вальжан/Фантина, комфортинг и прочие няшности

фантина МАГИЧЕСКИ выздоравливает, ю ноу
а еще это как-то не прон D:


У них маленький домик - два этажа, мягкие ковры, небольшой садик за кованой оградой, и никого, кто бы их знал. Малышка Козетта бегает по нежной траве, смеется заливисто, как жаворонок, пачкает башмачки, пачкает светлое платьице; Фантина смотрит на нее в ужасе, тянет к себе, чтобы отчитать, одернуть, но Вальжан лишь улыбается.
- Это же ребенок, мадмуазель, - мягко говорит он, осторожно прикасаясь к плечу Фантины. - Пусть пачкается, пусть играет. В вещах нет проку, если ими не пользоваться.
- Простите, господин, - тихо лепечет Фантина, опуская глаза. - Да благословит вас Господь.

Ночью она приходит к нему - худая, тонкая, испуганная, как призрак в своей белой ночной рубашке. Она приходит с зажженной свечой, комкает подол рубашки, садится на край кровати.
- Как вы желаете, господин м- Фошлеван? Я умею по-всякому, и ртом, и в... зад, если вам -
Молчание такое тяжелое, что она, кажется, его слышит. Вальжан отодвигается от нее, садится на кровати, обнимает холодные плечи - мягко, осторожно, как отец.
Фантина плачет, сухо, бесшумно, и он обнимает ее, и молчит, пока не догорает свеча.

Волосы отрастают - проходит несколько месяцев, и вот уже она может завивать их, цеплять к ним цветы, убирать за уши. Она носит скромные платья; она смеется, обнимает Козетту, ласкает ее каждый день, целует каждое утро, пытается поднимать на руки, хоть она для этого слишком слаба. Она все еще смотрит загнанно, с затаенным ожиданием, сжимается, стоит ему подойти слишком близко, стягивает на груди старушечью шаль.
Он берет ее под руку, прогуливается с ней до рынка каждое утро. Он отводит ее в церковь и терпеливо ждет, пока она, бледная и испуганная, осмеливается переступить порог.
Он целует ее руку.

Они живут вместе - мать, девочка и каторжник, в очередной раз сбежавший от наказания. У них маленький садик, и в нем по весне расцветают яблони, а в высокой траве звездочками голубеют незабудки.
Фантина с каждым днем смотрит все менее настороженно и все более благодарно. Понемногу, день за днем, она учится заново доверять.

Вальжан не привык строить планов на будущее, но теперь ему хочется.
Впервые в жизни он думает о будущем с надеждой.

URL комментария

@темы: категория: гет, автор: неизвестен, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Вальжан, персонажи: старшее поколение, тред: 60, персонаж: Фантина, пейринг: Вальжан/Фантина

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

08.10.2013 в 22:03

курфейрак/дарк!козетта

курфейрак выжил на баррикаде при помощи МАГИИ
(хотя кого волнует обоснуй, это же порно)

- Я не принимаю сегодня, - бросает баронесса служанке. - Мне нехорошо.
Барон уехал на кладбище, и баронессе стало нехорошо. "Знаем мы, как вам нехорошо", думала Николетта, прикрывая за собой дверь. "Знаем", - ухмылялась она, оставляя щелку.
Гость баронессы, завитый и наглый, все время норовил ущипнуть ее или хлопнуть пониже спины - конечно, она-то не баронесса, с ней-то церемониться зачем? Многие гости баронессы так делают - баронесса уже немолода, давно уже не так свежа, как прежде, баронесса об этом знает и то и дело норовит уколоть шпилькой. Николетта давно бы вылетела со своего местечка, если бы не ее ловкие пальчики. Баронессе нравится, как Николетта лечит ее от истерии.
В малой гостиной задернуты шторы - баронесса сама задернула их, получив утром синюю карточку. В малой гостиной благородный господин де Курфейрак подходит к баронессе, усмехается из-под напомаженных усов, подхватывает ее на руки и усаживает на столик. Юбки баронессы - ох, что бы сделала Николетта, будь у нее такие юбки, уж она-то нашла бы себе графа, вертела бы им, как хотела! - юбки баронессы взметаются, господин де Курфейрак комкает их пальцами, задирает к поясу, скользит ладонями по стройным белым ногам.
Господин де Курфейрак опускается на колени.
Николетта вспыхивает, чувствует, как влажно и жарко становится между бедер; потрогать бы себя - нет, вот бы кто потрогал ее, и не как Лово, грубыми, черствыми пальцами, а так, как господин трогает баронессу - носом, губами, языком, широкими мазками. Баронесса кусает губы, тянется к корсажу худенькой ручкой, стонет, дергая бедрами; под ее рукой рвется жемчужная нитка, бусины разлетаются по ковру, а господин де Курфейрак хлестко шлепает ее по бедру, как взбрыкнувшую лошадь, и запускает в ее лоно пальцы.
Дальше Николетта не смотрит. Она захлопывает дверь, уходит в кладовку, и там, подперев дверь шваброй, трется о рукоять, задирает свои жалкие юбки, засовывает в себя пальцы.
Вечером, когда господина де Курфейрака давно уже и след простыл, баронесса с холодным лицом приказывает Николетте собрать с пола "оброненный" жемчуг.
Она уже попросила барона купить ей новый.
Барон ни о чем не догадывается.

URL комментария

@темы: прон, категория: гет, автор: неизвестен, персонажи: младшее поколение, персонаж: Козетта, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 60, персонаж: Курфейрак, пейринг: Курфейрак/Козетта

---

[Склад Дежурки]

Пишет Гость:

08.10.2013 в 21:32

не спугнули, не надейтесь

живоглот/монпарнас, футфетиш

Они торчат здесь уже третий день, ждут вестей от Звенигроша, трахаются на полу, трахаются на столе, на подоконнике, у двери, на ящиках с оружием, трахаются, потому что Монпарнасу скучно. Монпарнас чистит ногти серебряным складным ножом, вытягивается на диване, когда-то белом, а теперь в белых, бурых, рыжих потеках.
- Какие-то штампы, - бурчит Живоглот. - Бандиты торчат на заброшенном складе. Еще бы шлюх в подсобке держали.
- Это наше логово, - отвечает Монпарнас, флегматично прицеливаясь в постер с Умой на стене из своего счастливого ругера. - Мне нравится.
Пол бетонный, засыпанный пылью, каменной крошкой. Монпарнас ходит босиком, переступает большими ступнями - крупный большой палец, квадратные ногти, маленький мизинец, высокий подъем. Монпарнас ходит босиком, в закатанных шароварах и расстегнутой белой рубашке, а иногда и без рубашки. Его можно подхватить на руки, или нагнуть, или опрокинуть на пол. Перевернуть. закинуть его ноги себе на плечи.
Каменная крошка оседает на языке, Монпарнас стонет, как шлюха, когда Живоглот сосет его пальцы, проводит языком по ступне, кусает косточку на щиколотке. Монпарнас стонет, дуло ругера упирается Живоглоту в грудь, цепляет соски. Живоглот кончает, втянув в рот монпарнасов большой палец.
Если бы его здесь не было, уверен он, Монпарнас трахал бы себя пистолетом.
Монпарнас разгуливает босиком, танцует под "Хиты 80-х", вихляет задом, изображая Красотку, и пристреливает полицейского, сунувшего нос не в свое дело.
Монпарнас и Живоглота пристрелит, если ему станет слишком скучно.
Хорошо, что он ходит босиком.

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Монпарнас, персонажи: ПЧ, тред: 60, пейринг: Живоглот/Монпарнас, персонаж: Живоглот, рейтинг: R

---

[Склад Дежурки]

автор:  Табакерка_с_Позолотой

Пишет Гость:

02.05.2013 в 16:56

Снова время для зарисовок по о-98... Наверное, я всех уже достал, но вдохновени оно такое вдохновение)))
Часть 1.
В воскресный день в городе продают мороженое… День выдался на редкость жаркий, поэтому толстый торговец вполне мог рассчитывать на хорошую выручку: у его лотка выстроились и простые рабочие, и разодетые буржуа с пухлыми, розовощекими детьми.

Именно эта очередь позволяет господину Мадлену понять, что он практически у цели. Вообще, он не очень любит сладкое, да и чревоугодие отнюдь не входит в список пороков этого благородного человека, но солнце так нещадно палило в окно кабинета, что идея выйти за освежающим лакомством внезапно показалась на редкость удачной.

Скрываясь от зноя в тени домов, он бросает взгляд на здание префектуры полиции – к несчастью, его маршрут лежит ровно через эту постройку. Все окна открыты нараспашку – а кабинеты пусты, словно бы и нет в славном Виго полицейских. Мадлен пытается скрыть понимающую усмешку - наверняка капитан Бовэ соблазнил молодых служак рассказами о прохладном пиве в пабе за соседним углом… Вероятно, причина запустения участка кроется именно в этом.

Впрочем, один кабинет не пустует. «Ну кто бы сомневался!» - С долей даже некоторой нежности думает месье мэр, наблюдая за хмурым Жавером, который что –то сосредоточенно записывает на бумагу. Солнечные лучи заставляют последнего смешно морщить нос и оттягивать рукой воротничок формы - в кабинете, должно быть, на редкость жарко - и, конечно, идеи покинуть адское пекло во время службы даже не могло возникнуть у этого человека.
Фикбукович

URL комментария

Пишет Гость:

02.05.2013 в 16:58

Часть 2.
Мадлен заворожено наблюдает, как крупная капля пота скользит сначала по лбу, затем и по носу полицейского, а затем срывается и падает лист, что Жавер держит в руке. Судя по нахмуренным бровям и судорожному движению губ, инспектор бормочет в адрес погоды не саамы лестные замечания… А затем берет новый лист бумаги и начинает писать… Видимо, начиная с самого начала.

…Впоследствии, Мадлен вряд ли сможет объяснить, почему на вопрос мороженщика - «Вам сколько?» - он ответит короткое - «Две порции.» А затем, прижимаясь к стене, словно последний воришка, аккуратно просунет стаканчик с пломбиром в открытое окно кабинета и бросится бежать со всех ног, словно с места самого ужасного преступления, при этом улыбаясь, как ненормальный… Да, это он вряд ли сможет объяснить… Да и нужно ли?

… Сидя в своем кабинете и сжимая в руках маленький стаканчик, Жавер так же не может ничего объяснить… Но это не мешает робкой и немного растерянной улыбке тронуть судорожно сжатые прежде губы.
Фикбукович, который рад Смкниру)))

URL комментария

@темы: категория: слэш, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Вальжан, персонажи: старшее поколение, персонаж: Жавер, пейринг: вальвер, тред: 18

---

[Склад Дежурки]

автор:  J.Ampersand

Пишет Гость:

07.10.2013 в 16:05

эээ. я тут что-то наделал.
обещал, кажись, полтора месяца назад, или когда мы Курфейрак/Мариус всем тредом любили?

игрушка прилагается, 1/2

Если бы Мариус знал Курфейрака чуть дольше, он вряд ли бы пошел к нему жить.
Ну то есть как вряд ли. Естественно, при разумном рассмотрении вариантов он бы не предпочел ночевать на улице или у какого-нибудь Монпарнаса – неясно, что было бы безопасней при этом – но чем дальше, тем больше он убеждался в опрометчивости своего решения.
Начиналось, впрочем, все довольно мирно. Чувство того, что он тут гость - и к тому же, не платящий за аренду гость – заставляло Мариуса закрывать глаза на то, что еда в доме появляется только после заказов по телефону, в отличие от содержимого бара, за которым хозяин всегда ходил лично и почему-то очень долго. Или на то, что открывать тяжелую дубовую дверь, типичную для дома старой постройки, не с первого раза попадая в замочную скважину, в четыре часа утра было абсолютной нормой. А душ с утра в первую очередь оказывается занят хозяином, и на добрых полчаса-час, а увещевания в том, что кто-то опоздает на работу, не принимаются как мало-мальски весомые. Всё подобное он ещё мог пережить, в конце концов, у кого не бывает недостатков?
Однако, всё можно было терпеть до сентября.
Проблема Мариуса по большому счету была в его дислокации. Нет особенной возможности засекать рассвет и подниматься по биологическим часам, пока ты спишь в проходной комнате без окон. И, как оказалось, на будильник тоже надеяться не стоило.
Проснувшись от тишины пустой квартиры, Мариус сонно прошествовал на кухню и обнаружил ещё тёплый кофейник и записку, в которой ему желали доброго утра и извинялись за то, что не было "добро-утреннего чмока в лобик для птенчика". Даже если бы не было подписи в виде сердечка с «f.-ack», в авторстве сомневаться не приходилось. Переводчик внутри Мариуса покривился не совсем точному каламбуру, впрочем, вполне подходящему по сути его соседу, а Мариус вне переводчика бросил взгляд на кухонные часы и…
Опоздал. Стрелки зависли на 10:40, а значит, успеет он уже только на вторую пару, и то если доберется до класса за десять минут. Чертыхнувшись и позабыв про кофе, Мариус вылетел из квартиры, успев натянуть на себя первую подвернувшуюся под руки одежду.
***
Застеклённая дверь разрушила надежды на то, что профессор по истории права опоздает или вообще не придет. Его седеющая макушка покачивалась над кафедрой, а плавная речь уже начинала усыплять студентов. Мариус настроился на как можно более сильную внешнюю мимикрию со стеной и приоткрыл дверь. Дверь не оценила его усилий и мерзким скрипом обозначила пополнение в аудитории.
- Так, а кто у нас здесь? Я-то надеялся, что вы хоть в первый день обойдетесь без опозданий.
Ещё не знакомый Мариусу профессор обернулся в сторону двери, ожидая ответа.
- П-понмерси, мсье. Мариус. Здрасьте.
- Замечательно, Мариус. – Повернувшись вновь к залу, лектор добавил: - Значит, вы и расскажете нам про этих ваших… Несчастных женщин. – Последовавшее неопределённое движение рукой видимо, должно было проиллюстрировать, насколько «серьёзными» были несчастья
- Несчастных женщин? – Мариус притормозил на пороге, силясь понять смысл этой фразы. - Мсье, прошу прощения, но мои женщины не несчастны! В смысле, у меня нет несчастных женщин. То есть…
- Не суетитесь так, Понмерси. Я, конечно, очень рад за ваших дам, но имелась ввиду тема вашей курсовой на этот семестр. Если бы вы пришли пораньше, вы бы уловили, что на вас очередность определила «Изменения избирательного права под влиянием движения суфражисток». Хотя я понимаю, были бы у меня счастливые женщины – я бы тоже не стоял тут перед вами. Итак, продолжим…
Поднимаясь под сдерживаемые смешки и недвусмысленные комплименты студентов к свободному месту в конце аудитории, пунцовый Мариус подумал, что нужно съезжать от Курфейрака. В конце концов, это он был виноват.
Оставалось надеяться на то, что этот несколько неловкий конфуз канет в лету и заменится ворохом других, уже ни в коем случае не связанных с ним (а хорошо бы, если с Курфейраком, вообще-то). Однако из всех новостей первого дня его друзья – благодаря Курфейраку, конечно же, кстати, откуда тот-то узнал, его же вообще там не было? – обсуждали «счастливых женщин барона Мариуса Понмерси».
- Да не было у меня никаких женщин! – закатив глаза, проворчал Мариус в слабой попытке оправдаться.
- А, ну ничего страшного. Вон, у Анжольраса тоже их не было, мы же всё равно его любим. Не переживай, малыш, появятся ещё. В отличие от Анжольраса, кстати.
Если бы кто-нибудь ещё мог объяснить, почему они всё ещё друзья с Курфейраком, Мариус выдал бы этому человеку нобелевскую премию.
Впрочем, первая неделя складывалась для Мариуса не такой же кошмарной, как и первый день. Постепенно жизнь выруливала в свое привычное русло. Мариус сам снова оказался затянутым в студсовет вслед за всей своей компанией, а неожиданная стипендия позволила не менять по ночам сон на работу. Отдыхать от своего окружения он по-старому сбегал к Эпонине, благо та единственная не поднимала на смех все его жалобы и проблемы.
Даже дома ему как-то - краснея и заикаясь, конечно, как иначе объяснить, что неловко становиться невольным слушателем чужих развлечений - удалось выторговать у Курфейрака, чтобы тот приводил гостей только во время отсутствия Мариуса в квартире. Понятное дело, пока последний оставался доволен таким положением вещей, Курфейрак становился всё более раздражительным. Или хорошо, не пока кто-то там сидел довольный, а пока кто-то сидел дома каждый вечер уже вторую неделю.
Курфейрак решил, что справедливость пора было восстанавливать радикальными способами. А когда Курфейрак что-то намерен сделать, тормозов он не находит.
Мариусу следовало ждать чего-то подобного.
Его давно в детстве приучили, что зубы надо чистить три минуты. Но три минуты монотонных действий - это совсем не те три минуты, которые ты тратишь на просмотр ролика или паническое завершение контрольного эссе. Это то время, когда от скуки ты можешь прочитать инструкцию к освежителю воздуха или в сотый раз разглядывать содержимое полок ванной. И случайно заметить ранее не гостивший там предмет.
От удивления Мариус выронил зубную щётку - слава богу, упала в раковину, а не на пол - и аккуратно подобрал предмет. Рассмотреть поближе. Секундой позже, осознав, что он держал в руках, он успел покраснеть, побледнеть и снова покраснеть, а ещё - мысленно обматерить соседа на чем свет стоит на трёх знакомых ему языках. Нахмурив брови, он вылетел из ванной, намереваясь повторять лекцию о правилах корректногоо при совместном проживании.
На задворках сознания пронеслась мысль, что не вытертая с подбородка пенка зубной пасты наверняка смотрится как-то неприлично, но метнуться в ванную и обратно – по прежнему, с этим в руках – Мариус счел глупым и распахнул дверь спальни Курфейрака. С выражением крайней решимости на лице и брезгливо держа двумя пальцами розовое силиконовое нечто разгневанная версия Мариуса требовала объяснений.
- Что ЭТО такое и что ЭТО делает в нашей ванной?!

URL комментария

Пишет Гость:

07.10.2013 в 16:05

игрушка прилагается, 2/2

Судя по виду Курфейрака, тот удивился предмету в руке Мариуса не больше, чем собственным несвежим носкам в углу.
- Это вибратор, Мариус. И он там лежит. Лежал, по крайней мере, пока ты его сюда не притащил. Спасибо, кстати, что занес. Если тебе не лень, положи куда-нибудь.
- Почему он вообще там лежал?! - Мариус не нашел ничего лучше, чем кинуть вышеупомянутым изделием в Курфейрака. - На минуточку, мне, конечно, всё равно, чем ты там развлекаешься, но прошу тебя, убирай за собой, потому что мне как минимум неловко...
Пришлось прерваться на полуслове, потому что действительно неловко разражаться гневной тирадой, когда твой собеседник медленно облизывает вибратор и легко шлёпает им себя по щеке.
Немного ошалев, Мариус почувствовал, как его собственный голос выходит из-под его контроля. Потому как поинтересоваться, какого чёрта тот делает, он хотел не так сипло и затравленно, как это вышло.
- Котик, а ты как думаешь? Это игрушка, я развлекаюсь. Разве ты никогда не слышал, как надо обращаться с такими вещами? Краснеешь, значит, знаешь. Наслышан. Ну так чего стесняешься-то? Взрослые люди могут себе это уже позволить, ничего страшного тут нет. - раскатываясь кошачьими интонациями, голос Курфейрака бархатом обволакивал уши; он не обрывал зрительный контакт, пока его пальцы легко скользили вверх-вниз по искусственному члену в размеренном ритме. Зрелище гипнотизировало.
Помотав головой в попытке сбить наваждение, Мариус со своей последней волей в кулаках подлетел к постели.
- Так, отдай сюда, я забираю это -
- И зачем же оно тебе-то нужно, котик? - да, физическую силу Курфейрака тоже нельзя было недооценивать. Ловко схватить за руку, приложить чуть-чуть силы, подставить подножку (как это вообще возможно из лежачего положения-то?) - и вот Мариус уже распластан на кровати, прижатый Курфейраком сверху.
- Ну, рассказывай, желательно в деталях, что ты собрался делать с моим вибратором. Хочешь открыть новые горизонты? Не хватает остренького? Знаешь, если бы ты хорошо попросил, можно было бы обойтись и без всякой синтетики, а, назовем это так, дружеской помощью... - чертов Курфейрак догадался промурлыкать всё это прямо в ухо. - Ну или хотя бы могу рассказать, как с ним обращаться. Главное, не давай ему имён, он этого не любит. И смазку не забудь. У меня есть, кстати.
- Я не... Я хотел... У тебя забрать, потому что ты сейчас начнёшь ещё... - Курфейрак, сволочь, медленно ведет фаллоимитатором по бедру Мариуса вверх. Зажатую руку не вытащить, не оттолкнуть никак.
Мариус чувствует, что реакция у него явно не подходящая для момента. И сильный толчок бёдрами в пах явно не помогает.
- Таак, а это уже интереснее. - Курфейрак откладывает в сторону игрушку и ладонью убирает чёлку со лба Мариуса, ухмыляется, наблюдая за тем, как Мариус пытается собрать лицо в осуждающее выражение, но не получается, румянец только ярче заливает щёки.
- Всё-таки мне кажется, Понмерси, тебе надо задуматься о вариантах. Когда у тебя последний раз что-то было-то?
Молчание.
- Я так и думал. Знаешь, а я ведь серьёзно, можно попробовать. Только если ты сам захочешь. - И Курфейрак втирается пахом, задевает уже крепкую эрекцию, и Мариус не может сдержать вздох. Инстанктивно подаётся навстречу.
Чертчертчерт. Не так он себе представлял первый раз.
Курфейрак не может не добавлять масла в огонь. Он слегка прихватывает губами кожу пониже уха, зализывает, кусает. Его руки везде, оглаживают плечи, заправляют прядки волос за уши, большой палец скользит по контуру губ.
- Я не буду делать ничего, если ты не хочешь. Я обещаю. Если не нужно - сейчас прекращу и забудем об этом. - Шепотом, хрипло, всерьёз. Глаза ещё темнее обычного, зрачки на всю радужку. Омут.
И Мариус решается. Дотянуться до губ Курфейрака, он же так близко-близко, получить сильный поцелуй. Совсем не так, как с девушкой. Никакой мягкоски или опасения навредить это хрупкое, нежное, нет - здесь концентрированная природа и жар, дрожь пробегает по спине, и слава богу, хотя бы Курфейрак из них двоих уверен в том, что он делает.
Мариус сам тянется стянуть с того футболку, но Курфейрак перехватывает его руки, садится и раздевается сам. Одежда летит куда-то в сторону. Нельзя отрицать, что он по-мужски красив. Без футболки плечи кажутся шире, на его теле отпечатаны часы в спортзале. Мариуса тянет потрогать, и он - должно быть, с глупейшим выражением лица, позволяет себе это.
Где-то в районе своего сердца Курфейрак ловит ладонь, прижимает сильнее и наклоняется, чтобы поцеловать Мариуса в губы.
Господи, только бы это не оказалось всё-таки шуткой.
- Что мне сделать? Что я сейчас должен делать? - Мариус тянется, как слепой щенок - не зная сам, как поступать, только бы ближе к телу.
- Шш, сейчас, сейчас всё будет. Оставайся тут. Сними пока шатны, что ли, я сейчас. - скатившись с кровати, Курфейрак открываетодну за одной дверцы шкафов и ящики, пока наконец не находит смазку и презервативы, и возвращается у уже обнажившемуся Мариусу. Тот следит за Курфейраком с таким беспокойством в глазах, что это даже мило.
- Да не волнуйся. Всё хорошо будет. Обещаю. веришь? - Шепчет прямо в губы, и нет сил ответить, можно только слегка кивнуть, и, поддавшись нажиму, откинуться на спину.
- Давай, разведи для меня ноги. Чуть пошире. Не бойся, я знаю, что делаю.
Он действительно знает. Скользкие от смазки пальцы творят там, внизу, что-то такое, о чем Мариус явно не побежал бы рассказывать родителям, будь они живы, а язык в его рту зеркалит движения. Другая ладонь накрывает его член, и Курфейрак прерывает поцелуй, чтобы сползти по кровати вниз и проделать те же манипуляции, что пятнадцатью минутами ранее с вибратором.
Когда он наконец заканчивает с облизываниями и накрывает головку губами, Мариус дергается так, что чуть не вгоняет член Курфейраку в горло на полную длину. Тот, надо отдать ему должное, не реагирует никак, кроме легкой улыбки, и только насаживается дальше, полностью; когда он, наконец, отстраняется, ниточка слюны повисает в воздухе.
- Тихо, ковбой, всё будет. Ты как?
- Нормально. Хорошо... Сделай так ещё раз, пожалуйста, - и смотрит испуганно, как будто Курфейрак всё ещё может сейчас бросить всё на полпути.
Не на тех напал.
Наконец, осмелев, Мариус сам запускает пальцы в кудряшки Курфейрака и притягивает его голову снова вниз, одновременно начиная двигать бедрами. Умный мальчик всё делает сам: движение вперед - и дальше в тепло рта, движение назад - и глубже на пальцы. Курфейрак останавливает его, когда чувствует сбой в ритме, и по недовольному стону Мариуса ясно, что тот уже собирался заканчивать.
- Котик, не так. Мы же договорились, ну, - говорит он. - Смысл, если ты сейчас кончишь. Ты же хочешь, чтобы в тебе были не только пальцы. Хочешь мой член? Я знаю, будет хорошо, ты же сам чувствуешь. Мариус, - прикусывает ключицу. - Мариус, давай. Ты готов?
Легкий кивок - и Курфейрак быстро натягивает презерватив, добавляет смазки на всякий случай и, выпрямившись - смотрит сверху, потому что нельзя пропустить такое, как Мариус лежит, раскинув ноги, с почти болезненным стояком, закусив кулак - и, помогая себе рукой, вставляет.
Мариуса сгибает дугой, стон в кулак выходит таким же неприличным, как если бы не было этой мнимой преграды для звука.
- Господи, ты такой красивый сейчас, я даже не могу сказать, как, - шепотом бормочет под нос Курфейрак, частыми толчками проникая всё глубже. - Черт, ты такой тесный, охуеть просто, Мариус, - когда тот тянется подрочить себе, Курфейрак сплетает свои пальцы с его. Получается плотно, скользко от остатка смазки, и бесстыдно хорошо.
- Обещай мне, нет, вот прямо сейчас, обещай, что мы это повторим когда-нибудь, ты сам себе цены ещё не знаешь, котик.
Курфейрак наклоняется продолжает бормотать сладкие глупости прямо в рот Мариусу.
- Обещай мне, что кончишь сейчас вот так, подо мной, скажи мне, как ты хочешь, я сделаю всё, что ты хочешь, Мариус, давай же,
Мариус сглатывает, в его глазах идет борьба со стыдом и желанием повестись, озвучить то, что ему велят, чтобы произнесенное в словах стало реальным на деле. Он молча начинает подмахивать бедрами, желая ещё больше, чем уже получает. Как будто сейчас в этом всё самое важное мира, и в конце ему откроется ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого. Ответ - обхватить Курфейрака одной ладонью за шею, где влажные от пота кудряшки щекочут пальцы, а другой - за челюсть, и впиться почти-что-укусом, зацеловывая до потери дыхания, и оторваться от губ только тогда, когда оргазм накрывает взрывом сверхновой.
Сквозь темноту в глазах и в сознании почувствовать, как Курфейрак выходит, стягивает презерватив, кончает на живот и прижимается следом. Дыхание они выравнивают практически рот в рот.
Курфейрак легонько целует в губы и вытирает мокрое между их телами первой попавшейся под руку тряпкой - кажется, это штаны Мариуса.
- Вообще-то, игрушка не моя была. Девочка одна притащила. Но мне очень понравился ход твоих мыслей, Понмерси.

URL комментария

@темы: прон, категория: слэш, персонажи: младшее поколение, персонаж: Мариус, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 60, пейринг: Курфейрак/Мариус, персонаж: Курфейрак