Пишет Гость:
Пишет Гость:
10.06.2013 в 21:07
анону как всегда захотелось поболтать о персонаже в форме фика (поболтать в форме фика, а не о персонаже в форме фика).
без особой худ.ценности, просто зарисовка))
анон — вальверщик, е/Р практически не читает, а потому не в курсе тенденций, так что, наверное, штампы.
таймлайн кирпичный.
1/2 (всё в коммент не влезло)
ок. 1500 слов на темуПробраться туда оказалось не так-то просто — Грантер пытался, и три подряд попытки провались, а это говорило о многом.
Во-первых, конечно, о том, что Грантер закусил удила: обычно неудачи его быстро расхолаживали, а тут он и после третьей неудачной (и даже унизительной!) попытки не бросил размышлять, как бы познакомиться с кем-нибудь из этой компашки, бог знает чем занимавшейся в дальней комнате «Мюзена». Впрочем, свободного времени у него как раз хватало настолько, чтобы начать дохнуть со скуки. Вот он и решил развлечься.
Во-вторых, говорило о том, что компашка, очевидно, занималась там чем-то прелюбопытным. Не просто же так всякий раз, как Грантер случайно подбирался поближе к двери (пока ещё не имея целью всенепременно проникнуть внутрь), кто-нибудь — и обычно этим кем-то был здоровый, дикарского вида парень, которого Вольтер обязательно оценил бы, настолько дикарски он выглядел, — оттеснял его подальше. Не просто же так дверь туда была закрыта, а из-под щели между полом и дверью тянуло запахом крепкого табака. Не просто же так там, за дверью, вечно стоял гул голосов, в котором порой можно было разобрать один — негромкий, но перекрывающий остальные, сдержанно-отстранённый, торжественный, его обладатель словно молитву читал, и Грантеру хотелось бы взглянуть, кто это так разговаривает и чему молится. И не просто же так, в конце концов, Грантера разбирало любопытство!
Первый раз он просто решил туда сунуться. У него невежливо поинтересовались, за каким чёртом он ломится к честным людям, развернули и посоветовали пить в общей комнате, так как вино там подают то же, если не лучше.
Второй раз он поступил едва ли разумней: снова попытался ввалиться туда, схватив под руку одного из компашки — тощего парня, одетого в какие-то линялые обноски. Но тот неведомо как выскользнул из цепких рук Грантера и скрылся за дверью.
Третий раз всякий здравомыслящий человек признал бы не просто провалом, но провалом с треском. Грантер стащил платье у самой широкоплечей из своих подружек, сходил к цирюльнику, надел беретик и отправился покорять сердца, прикрываясь веером. Расчёт тут был простой: о чём бы они там, за дверью, не говорили, женщины лишними не будут. Но в третий раз он даже внутрь «Мюзена» не вошёл: в каких-то пяти шагах от входа Грантер, пискляво хихикая и одёргивая юбку, столкнулся с мужчиной, явно направлявшимся в «Мюзен», а потому Грантер решил, следуя уже состряпанной легенде, пристать к нему. Но едва только затянутая в трещащую по швам перчатку грантерова рука коснулась рукава сюртука этого человека, как произошло нечто неожиданное: на месте человека — тоже тощего и не слишком высокого — вдруг возник какой-то демон. Грантеру показалось даже, что вместо глаз у этого демона — пламя, причём почему-то пронзительно-голубое и холоднющее. Забыв хихикать, забыв даже о веере, Грантер ретировался. Явление демона никак нельзя было отнести к разряду добрых предзнаменований, а потому от планов на вечер он отказался. Но, добравшись домой, он обозвал себя трижды дураком и твёрдо решил, что четвёртая попытка будет удачной.
К ней он готовился неделю, вздыхая временами, что тратит беззаботные дни своей невозвратимой юности на всякую ерунду, когда вокруг столько непоцелованных им красоток и столько неоткупоренных бутылок. Но, вздыхая, он всё же таскался за очередной жертвой, подкарауливая удобный момент для знакомства. Жертва отличалась примечательной причёской — если быть точным, верней, причёски жертва вовсе не имела, так как была лысой. Также — Грантер заключил по итогам нескольких часов наблюдений — не имела она (ну то есть, конечно, он, но грамматика порой требует от нас нелепостей) денег и разума, а потому показалась Грантеру лёгкой добычей. Положительно, более лёгкой, чем остальные.
«Вот взять того тощего, — бубнил себе под нос Грантер, который любил иногда порассуждать вслух, даже если собеседников рядом не было, — я крепко его держал, да и по нему не сказать, что он изворотливый, обычный человеческий червяк, каких толпы. И что? Ускользает из рук моих, аки рыбка меж сетей. Но этот не ускользнёт, сети я хорошие на сей раз подготовил».
Удачный момент наступил не так скоро, как хотел бы Грантер, но наступил. Уже темнело и лысая жертва, беззаботно насвистывая, пересекала дорогу ровно в тот момент, когда по ней вдумал промчаться самый настоящий всадник на коне. Кто-то куда-то торопился, не слишком беспокоясь о презренных прохожих, которые к тому же и ещё насвистывают. Грантер заорал: «Эй, берегись!» — и лысый свистун в последнее мгновение успел обернуться и отпрыгнуть.
— Ничего себе! — расхохотался он, заметив под фонарём Грантера. — Я запишу этот день большими буквами в своей памяти! В кои-то веки мне повезло. Я Легль, Легль из Мо.
Мысленно поаплодировав себе и подняв за себя полный до краёв стакан отменного вина, Грантер сообщил своё имя этому лысому орлу. А тот добавил, что друзья обычно называют его Боссюэ.
— Для краткости? — уточнил Грантер.
Легль из Мо радостно затряс головой.
«Что ж, — решил Грантер, — четвёртый раз выходит многообещающим».
Легль из Мо оказался весельчаком и неудачником, что никак не хотело вязаться в голове у Гантера. Об этом он Леглю, конечно, сообщил.
— Но ты и сам являешь собой поразительное сочетание саркастичности и героизма, — не остался в долгу тот.
— Героичности? — позволил себе не поверить Грантер.
— Спас меня из-под копыт кто?
— Ах, это.
Этот поступок Грантер в хорошие, конечно, не записывал, потому что совершил его не по порыву души и желанию спасти ближнего своего, но исключительно, чтобы добиться желаемого. Для-краткости-Боссюэ, впрочем, об этом самом желаемом не знал, а потому не торопился с предложением познакомить Грантера с друзьями, к которым, как выяснил Грантер, он всё же преданно таскался. И четвёртая попытка потихоньку стала терять свою многообещательность. Но однажды Легль сказал:
— Ты, я вижу, парень образованный…
— О, чрезвычайно, — согласился Грантер и хотел было озвучить все области, в которых он получил образование, но Легль его перебил:
— А друзья мои тоже не из дураков.
Тут Грантер уже перебивать не решился, чувствуя, что четвёртая попытка вот-вот себя оправдает.
— У тебя вот политические убеждения есть?
— Хм…
— Должны быть, — не стал слушать Легль. — У всякого умного человека в наше время они есть, а ты точно умный.
— Хм…
— Так что тебе интересно будет. Ты же не стукач?
— Что?
Легль покраснел и извинился. Дело со знакомством было решено.
Грантер, надо сказать, был несколько разочарован. Его буйное воображение художника (пусть даже о том, что он художник, вспоминал Грантер нечасто) рисовало картины куда более увлекательные, чем кучка увлечённых преобразованием мира студентов. Но политика, конечно, была самым простым объяснением, и то вина глупой головы Грантера, что он позволил себе заинтересоваться прежде, чем как следует подумать.
Теперь бы ему, пожалуй, потерять всякий интерес к этой компашке, раз ответ на главный вопрос (чем они там занимаются) отыскался, но был же и второй вопрос (может, не главный, но тем не менее): чему или кому молится обладатель того голоса?
— Слушай-ка, Боссюэ, — несколько фамильярно сказал Грантер, — а нет ли среди твоих приятелей…
Легль бы, конечно, ответил, да ещё расписал бы обладателя голоса во всех подробностях. Но Грантер вдруг передумал спрашивать. Раз уж можно узреть воочию, то почему бы не узреть?
Впрочем, когда они под руку с Лелглем вышагивали к «Мюзену», тот всё же принялся рассказывать о своих друзьях. Но рассказы его были сухи и бедны, как земля в пустыне. Ну что Грантеру с того, что один сам читать выучился, а другой любого сквозняка боится, зато обладет добрым сердцем и вечно даёт невезучему Леглю приют? Впрочем, про невезучесть Легль зря — кому-кому, а Грантеру он принёс удачу.
— А за главного у вас кто? — из вежливости поинтересовался Грантер, когда они уже шли к таинственной дальней комнате.
— Анжольрас, — с некоторым придыханием сообщил Легль. — Он предан идее республики как никто другой. А ведь и скажешь…
Он распахнул дверь — и слова потонули в гуле. Грантер не без самодовольства ухмыльнулся, когда Легль радостно сообщил тому дикарю:
— Я привёл своего друга.
А потом и тощему и вертлявому:
— Мой новый друг. Очень интересуется политикой и…
А потом тот, кто в самый первый раз Грантера к чёрту послал, вскочил на стол и стал нести какую-то вдохновенную чушь, а Легль на него воззрился и принялся слушать, потеряв к Грантеру всякий интерес.
«Положительно не стоило сюда являться, — сказал тогда Грантер себе, — а голос тот мне примере…»
— Позволь возразить тебе, Курфейрак, — раздалось над головой. Грантер даже вздрогнул. Как ветер свежий пронёсся по этому пропитанному табачным дымом помещеньицу и волосы взъерошил.
«Не померещился».
— Только если ты взберёшься сюда, — фыркнул Курфейрак и топнул по крышке стола.
— Ты и так меня слышишь. — А затем на спинку пустующего рядом с Грантером стула легла тонкая рука. — Вы позволите?
URL комментариябез особой худ.ценности, просто зарисовка))
анон — вальверщик, е/Р практически не читает, а потому не в курсе тенденций, так что, наверное, штампы.
таймлайн кирпичный.
1/2 (всё в коммент не влезло)
ок. 1500 слов на темуПробраться туда оказалось не так-то просто — Грантер пытался, и три подряд попытки провались, а это говорило о многом.
Во-первых, конечно, о том, что Грантер закусил удила: обычно неудачи его быстро расхолаживали, а тут он и после третьей неудачной (и даже унизительной!) попытки не бросил размышлять, как бы познакомиться с кем-нибудь из этой компашки, бог знает чем занимавшейся в дальней комнате «Мюзена». Впрочем, свободного времени у него как раз хватало настолько, чтобы начать дохнуть со скуки. Вот он и решил развлечься.
Во-вторых, говорило о том, что компашка, очевидно, занималась там чем-то прелюбопытным. Не просто же так всякий раз, как Грантер случайно подбирался поближе к двери (пока ещё не имея целью всенепременно проникнуть внутрь), кто-нибудь — и обычно этим кем-то был здоровый, дикарского вида парень, которого Вольтер обязательно оценил бы, настолько дикарски он выглядел, — оттеснял его подальше. Не просто же так дверь туда была закрыта, а из-под щели между полом и дверью тянуло запахом крепкого табака. Не просто же так там, за дверью, вечно стоял гул голосов, в котором порой можно было разобрать один — негромкий, но перекрывающий остальные, сдержанно-отстранённый, торжественный, его обладатель словно молитву читал, и Грантеру хотелось бы взглянуть, кто это так разговаривает и чему молится. И не просто же так, в конце концов, Грантера разбирало любопытство!
Первый раз он просто решил туда сунуться. У него невежливо поинтересовались, за каким чёртом он ломится к честным людям, развернули и посоветовали пить в общей комнате, так как вино там подают то же, если не лучше.
Второй раз он поступил едва ли разумней: снова попытался ввалиться туда, схватив под руку одного из компашки — тощего парня, одетого в какие-то линялые обноски. Но тот неведомо как выскользнул из цепких рук Грантера и скрылся за дверью.
Третий раз всякий здравомыслящий человек признал бы не просто провалом, но провалом с треском. Грантер стащил платье у самой широкоплечей из своих подружек, сходил к цирюльнику, надел беретик и отправился покорять сердца, прикрываясь веером. Расчёт тут был простой: о чём бы они там, за дверью, не говорили, женщины лишними не будут. Но в третий раз он даже внутрь «Мюзена» не вошёл: в каких-то пяти шагах от входа Грантер, пискляво хихикая и одёргивая юбку, столкнулся с мужчиной, явно направлявшимся в «Мюзен», а потому Грантер решил, следуя уже состряпанной легенде, пристать к нему. Но едва только затянутая в трещащую по швам перчатку грантерова рука коснулась рукава сюртука этого человека, как произошло нечто неожиданное: на месте человека — тоже тощего и не слишком высокого — вдруг возник какой-то демон. Грантеру показалось даже, что вместо глаз у этого демона — пламя, причём почему-то пронзительно-голубое и холоднющее. Забыв хихикать, забыв даже о веере, Грантер ретировался. Явление демона никак нельзя было отнести к разряду добрых предзнаменований, а потому от планов на вечер он отказался. Но, добравшись домой, он обозвал себя трижды дураком и твёрдо решил, что четвёртая попытка будет удачной.
К ней он готовился неделю, вздыхая временами, что тратит беззаботные дни своей невозвратимой юности на всякую ерунду, когда вокруг столько непоцелованных им красоток и столько неоткупоренных бутылок. Но, вздыхая, он всё же таскался за очередной жертвой, подкарауливая удобный момент для знакомства. Жертва отличалась примечательной причёской — если быть точным, верней, причёски жертва вовсе не имела, так как была лысой. Также — Грантер заключил по итогам нескольких часов наблюдений — не имела она (ну то есть, конечно, он, но грамматика порой требует от нас нелепостей) денег и разума, а потому показалась Грантеру лёгкой добычей. Положительно, более лёгкой, чем остальные.
«Вот взять того тощего, — бубнил себе под нос Грантер, который любил иногда порассуждать вслух, даже если собеседников рядом не было, — я крепко его держал, да и по нему не сказать, что он изворотливый, обычный человеческий червяк, каких толпы. И что? Ускользает из рук моих, аки рыбка меж сетей. Но этот не ускользнёт, сети я хорошие на сей раз подготовил».
Удачный момент наступил не так скоро, как хотел бы Грантер, но наступил. Уже темнело и лысая жертва, беззаботно насвистывая, пересекала дорогу ровно в тот момент, когда по ней вдумал промчаться самый настоящий всадник на коне. Кто-то куда-то торопился, не слишком беспокоясь о презренных прохожих, которые к тому же и ещё насвистывают. Грантер заорал: «Эй, берегись!» — и лысый свистун в последнее мгновение успел обернуться и отпрыгнуть.
— Ничего себе! — расхохотался он, заметив под фонарём Грантера. — Я запишу этот день большими буквами в своей памяти! В кои-то веки мне повезло. Я Легль, Легль из Мо.
Мысленно поаплодировав себе и подняв за себя полный до краёв стакан отменного вина, Грантер сообщил своё имя этому лысому орлу. А тот добавил, что друзья обычно называют его Боссюэ.
— Для краткости? — уточнил Грантер.
Легль из Мо радостно затряс головой.
«Что ж, — решил Грантер, — четвёртый раз выходит многообещающим».
Легль из Мо оказался весельчаком и неудачником, что никак не хотело вязаться в голове у Гантера. Об этом он Леглю, конечно, сообщил.
— Но ты и сам являешь собой поразительное сочетание саркастичности и героизма, — не остался в долгу тот.
— Героичности? — позволил себе не поверить Грантер.
— Спас меня из-под копыт кто?
— Ах, это.
Этот поступок Грантер в хорошие, конечно, не записывал, потому что совершил его не по порыву души и желанию спасти ближнего своего, но исключительно, чтобы добиться желаемого. Для-краткости-Боссюэ, впрочем, об этом самом желаемом не знал, а потому не торопился с предложением познакомить Грантера с друзьями, к которым, как выяснил Грантер, он всё же преданно таскался. И четвёртая попытка потихоньку стала терять свою многообещательность. Но однажды Легль сказал:
— Ты, я вижу, парень образованный…
— О, чрезвычайно, — согласился Грантер и хотел было озвучить все области, в которых он получил образование, но Легль его перебил:
— А друзья мои тоже не из дураков.
Тут Грантер уже перебивать не решился, чувствуя, что четвёртая попытка вот-вот себя оправдает.
— У тебя вот политические убеждения есть?
— Хм…
— Должны быть, — не стал слушать Легль. — У всякого умного человека в наше время они есть, а ты точно умный.
— Хм…
— Так что тебе интересно будет. Ты же не стукач?
— Что?
Легль покраснел и извинился. Дело со знакомством было решено.
Грантер, надо сказать, был несколько разочарован. Его буйное воображение художника (пусть даже о том, что он художник, вспоминал Грантер нечасто) рисовало картины куда более увлекательные, чем кучка увлечённых преобразованием мира студентов. Но политика, конечно, была самым простым объяснением, и то вина глупой головы Грантера, что он позволил себе заинтересоваться прежде, чем как следует подумать.
Теперь бы ему, пожалуй, потерять всякий интерес к этой компашке, раз ответ на главный вопрос (чем они там занимаются) отыскался, но был же и второй вопрос (может, не главный, но тем не менее): чему или кому молится обладатель того голоса?
— Слушай-ка, Боссюэ, — несколько фамильярно сказал Грантер, — а нет ли среди твоих приятелей…
Легль бы, конечно, ответил, да ещё расписал бы обладателя голоса во всех подробностях. Но Грантер вдруг передумал спрашивать. Раз уж можно узреть воочию, то почему бы не узреть?
Впрочем, когда они под руку с Лелглем вышагивали к «Мюзену», тот всё же принялся рассказывать о своих друзьях. Но рассказы его были сухи и бедны, как земля в пустыне. Ну что Грантеру с того, что один сам читать выучился, а другой любого сквозняка боится, зато обладет добрым сердцем и вечно даёт невезучему Леглю приют? Впрочем, про невезучесть Легль зря — кому-кому, а Грантеру он принёс удачу.
— А за главного у вас кто? — из вежливости поинтересовался Грантер, когда они уже шли к таинственной дальней комнате.
— Анжольрас, — с некоторым придыханием сообщил Легль. — Он предан идее республики как никто другой. А ведь и скажешь…
Он распахнул дверь — и слова потонули в гуле. Грантер не без самодовольства ухмыльнулся, когда Легль радостно сообщил тому дикарю:
— Я привёл своего друга.
А потом и тощему и вертлявому:
— Мой новый друг. Очень интересуется политикой и…
А потом тот, кто в самый первый раз Грантера к чёрту послал, вскочил на стол и стал нести какую-то вдохновенную чушь, а Легль на него воззрился и принялся слушать, потеряв к Грантеру всякий интерес.
«Положительно не стоило сюда являться, — сказал тогда Грантер себе, — а голос тот мне примере…»
— Позволь возразить тебе, Курфейрак, — раздалось над головой. Грантер даже вздрогнул. Как ветер свежий пронёсся по этому пропитанному табачным дымом помещеньицу и волосы взъерошил.
«Не померещился».
— Только если ты взберёшься сюда, — фыркнул Курфейрак и топнул по крышке стола.
— Ты и так меня слышишь. — А затем на спинку пустующего рядом с Грантером стула легла тонкая рука. — Вы позволите?
Пишет Гость:
10.06.2013 в 21:07
2/2Не оборачиваясь, Грантер кивнул. Боковым зрением он заметил, как слева вспыхнуло что-то алое и золотое.
И обладатель таинственного голоса заговорил, что-то объясняя так и застывшему на столе Курфейраку.
Грантер перестал вникать уже на первом слове монолога. Не оборачиваясь, он слушал голос и чувствовал себя словно у горного ручья, где прохладно и много свежего воздуха. Где торжественно и просто мчится меж камней ледяной поток, увлекая за собой листочки и лёгкие веточки.
И удивлялся ещё, почему в комнате не установилась немедленная тишина? Да, кто-то прислушивался, но далеко не все! У многих хватало воли болтать о своём, даже не оборачиваться на невыносимый голос.
«Это должен быть голубоглазый демон, — с печалью констатировал Грантер, когда ручей смолк. — И, ставлю сто франков, которых у меня нет, что это он тот самый заводила, который с головой предан республике».
Спустя несколько минут Легль уже знакомил его с Анжольрасом, и Грантер не переставал думать о возможной заразности чужого невезения: ведь чтобы слушать ручей, ему придётся слушать и о политике, а вещей, которые были бы скучней политики, в этом мире по пальцам пересчитать! Но теперь-то его точно сюда будут пускать.
URL комментарияИ обладатель таинственного голоса заговорил, что-то объясняя так и застывшему на столе Курфейраку.
Грантер перестал вникать уже на первом слове монолога. Не оборачиваясь, он слушал голос и чувствовал себя словно у горного ручья, где прохладно и много свежего воздуха. Где торжественно и просто мчится меж камней ледяной поток, увлекая за собой листочки и лёгкие веточки.
И удивлялся ещё, почему в комнате не установилась немедленная тишина? Да, кто-то прислушивался, но далеко не все! У многих хватало воли болтать о своём, даже не оборачиваться на невыносимый голос.
«Это должен быть голубоглазый демон, — с печалью констатировал Грантер, когда ручей смолк. — И, ставлю сто франков, которых у меня нет, что это он тот самый заводила, который с головой предан республике».
Спустя несколько минут Легль уже знакомил его с Анжольрасом, и Грантер не переставал думать о возможной заразности чужого невезения: ведь чтобы слушать ручей, ему придётся слушать и о политике, а вещей, которые были бы скучней политики, в этом мире по пальцам пересчитать! Но теперь-то его точно сюда будут пускать.
@темы: категория: слэш, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, тред: 29, пейринг: e/R