автор: сурикат бонапарт
Пишет Гость:
Пишет Гость:
Пишет Гость:
12.11.2013 в 11:47
я прнс
Когда Курфейрак звал его на собрание в "Мюзен", он использовал множество аргументов.
Тебя никто там не съест, сказал Курфейрак.
Тебе они понравятся, сказал Курфейрак.
Ты им понравишься, сказал Курфейрак.
Там совсем не страшно, сказал Курфейрак.
читать дальшеА потом Мариус пришел на собрание и сел на ближайший свободный стул - и кто-то из сочинителей водевиля за соседним столиком сказал, что Мариусу лучше бы встать - а на вопрос "почему" ответил, что это стул Грантера - "а Грантер очень не любит, когда занимают его стул".
Мариус, помнится, только пожал плечами. У Грантера же есть рот, наверняка он попросит Мариуса встать.
Сочинитель водевиля нервно рассмеялся. Ну да, конечно. Грантер непременно попросит.
Мариус спокойно сидел на этом самом стуле, когда почувствовал за спиной сквозняк - ледяной ветер, и какой-то... роялист, не сказать иначе, то ли швырнул ему снежок в спину, то ли просто потрогал его чем-то невыносимо холодным, и это в середине цветущего мая. Мариус резко обернулся - и увидел _это_. Приблизительно до подбородка, если начинать с пяток, ничего странного в незнакомце не было - ну, разве что он немного просвечивал, но с кем не бывает. Но вот выше - там, где должно быть лицо, - этого лица не было. Гладкая кожа - ни носа, ни глаз, ни рта - как будто кто-то гладко обтесал заготовку и обтянул ее серой кожей. Незнакомец качнулся на каблуках и снова ткнул Мариуса пальцем, и Мариуса передернуло - кожа у него была ледяной.
- Ч-чего вы хотите? - придушенно спросил Мариус, и незнакомец наклонил голову. У него не было лица, и, соответственно, не было мимики - и это выглядело действительно пугающе.
Сделав весьма однозначный жест, который Мариус истолковал примерно как "проваливай", разве что еще грубее, незнакомец чуть поменял позу и выжидающе - в этом Мариус мог поклясться, - уставился на Мариуса. Странное дело, при отсутствии глаз Мариус мог чувствовать на себе его взгляд.
Мариус и сам бы рад был уже "провалить", но его сковал страх - и незнакомец, видимо, решил придать ему ускорения. Зачем-то закатав рукав, он погрузил в Мариуса руку до локтя, и Мариус, по-девичьи взвизгнув, сорвался со стула и спрятался за Курфейраком.
Анжольрас тяжело вздохнул.
- Привет, Грантер, - сказал он. - Мариус, тебя же предупредили.
При ближайшем рассмотрении Грантер и вправду оказался неплохим парнем - ну, насколько неясного происхождения потусторонняя тварь вообще может сойти за "неплохого парня". Он по большей части сидел на одном и том же месте и молчал - говорить-то ему было нечем. Впрочем, свое молчание он активно компенсировал жестикуляцией. Жестов - в основном неприличных, конечно, - у него в арсенале было множество, и для каждого вдохновенного оратора у него было припасено что-то свое. Особенно для Анжольраса - Мариус заметил это не сразу, но Анжольраса Грантер буквально преследовал, не пропуская ни единого его слова. Анжольрас относился к этому стоически - держался с Грантером неизменно вежливо и отстраненно, игнорируя его шуточки.
Мариус, как Курфейрак и предсказывал, постепенно прижился в компании - он даже однажды смог завязать с Грантером вполне содержательную беседу. По крайней мере, содержательную со стороны Мариуса, поскольку Грантер как раз в этот момент внимательно слушал Анжольраса и своими жестами явно обращался к нему, а не к Мариусу. Анжольрас договорил, и Грантер тут же изобразил нечто недопустимое, используя при этом обе руки и бутылку. Заметив это, Анжольрас поморщился и сел на свое место, а Грантер... Мариус не смог бы описать, что он сделал. По комнате разнесся на редкость омерзительный звук, от которого волосы, пожалуй, встали дыбом у всех, за исключением Легля. Нечто среднее между скрежетом, скрипом гвоздя по стеклу и ногтей по классной доске, с нотками всхлипов и стонов, - и всё это явно исходило от Грантера, который казался вполне довольным собой.
Анжольраса передернуло.
- Я не хочу знать, что именно показалось тебе смешным, - произнес он. - Но, пожалуйста, больше не надо смеяться в публичном месте. Люди это не оценят.
Человеку в целом свойственно было приспосабливаться, так что Мариус вскоре привык и к "смеху" Грантера. К счастью, тот не злоупотреблял этим фокусом и смеялся очень дозированно - и желательно в отсутствие Анжольраса, словно Грантер пытался его не расстраивать. На то, что его смех расстраивает всех остальных, Грантер обычно плевал. Он не пропускал ни одного собрания - в общем-то, можно было прийти в "Мюзен" практически в любое время и обнаружить там Грантера, вертящего в руках бутылку - обычно пустую. Пить вино он не мог, и заметно было, что его это раздражает.
Постепенно Мариус даже начал различать на "лице" Грантера эмоции - тени то складывались в улыбку, то превращались в нахмуренные брови, а иногда Грантер видимо морщился и грустил. Сам Мариус обычно списывал это на свою мнительность и язык тела, но что-то подсказывало ему, что не всё так просто.
Однажды ему повезло оказаться в "Коринфе" - еще одно место, где их кружок собирался. Сам Мариус прежде там не бывал и знал, что Грантер там не бывает - по неясным причинам он не мог выходить за пределы той комнаты, это сам Грантер и Комбефер однажды проверяли на практике.
Комбефер вообще, в силу своего интереса к нормальному и паранормальному, уделял Грантеру и его загадке удивительно много внимания. Мало экспериментов - так он еще и делал о состоянии Грантера пометки в дневнике, понятные только ему. Анжольрас, ясное дело, это не одобрял, но сам Грантер относился к любопытству Комбефера весьма равнодушно.
Собственно, в тот день в "Коринфе" Комбефер как раз и был занят тем, что объяснял Фейи основные постулаты своей теории.
- Начнем с того, - вещал он, - что состояние Грантера не стабильно. Ошибкой будет считать, что он никак не изменяется с течением времени, - Комбефер схватился за свой дневник. - Вот, смотри: сначала, когда мы впервые его увидели, он был нематериален полностью и не появлялся в течение светового дня. После он начал выходить до заката, а через какое-то время - третье февраля, у меня всё записано - он начал поднимать материальные предметы. Привет, Мариус, садись. Вот, тогда он вообще с нами не общался, потом он начал писать по воздуху и иногда карандашом, но карандаш мы потеряли. Где-то... ну да, в апреле он начал смеяться. До этого он вообще не издавал звуков, - он лизнул палец и перелистал дневник. - А теперь у него появляются черты лица, смотрите, я даже зарисовал.
- Черты лица? - с сомнением спросил Фейи, разглядывая корявый набросок. - Это просто тени. Тебе стоит получше высыпаться, Комбефер, и меньше думать о сверхъестественном.
Комбефер шлепнул его дневником по руке.
- Я высыпаюсь, - с достоинством сказал он. - Вот, смотри. Это глазные впадины. Тут должен быть нос - Грантер все еще не отбрасывает тени, но, я думаю, где-нибудь к августу это наконец случится. Может, через год или около того мы узнаем, как он выглядит, - Комбефер вздохнул.
Мариус едва не поперхнулся, прикинув ход мысли Комбефера.
- Ты думаешь, когда-нибудь он станет человеком? И сможет говорить?
Фейи содрогнулся.
- Ага. И я думаю, что мы об этом пожалеем.
URL комментарияКогда Курфейрак звал его на собрание в "Мюзен", он использовал множество аргументов.
Тебя никто там не съест, сказал Курфейрак.
Тебе они понравятся, сказал Курфейрак.
Ты им понравишься, сказал Курфейрак.
Там совсем не страшно, сказал Курфейрак.
читать дальшеА потом Мариус пришел на собрание и сел на ближайший свободный стул - и кто-то из сочинителей водевиля за соседним столиком сказал, что Мариусу лучше бы встать - а на вопрос "почему" ответил, что это стул Грантера - "а Грантер очень не любит, когда занимают его стул".
Мариус, помнится, только пожал плечами. У Грантера же есть рот, наверняка он попросит Мариуса встать.
Сочинитель водевиля нервно рассмеялся. Ну да, конечно. Грантер непременно попросит.
Мариус спокойно сидел на этом самом стуле, когда почувствовал за спиной сквозняк - ледяной ветер, и какой-то... роялист, не сказать иначе, то ли швырнул ему снежок в спину, то ли просто потрогал его чем-то невыносимо холодным, и это в середине цветущего мая. Мариус резко обернулся - и увидел _это_. Приблизительно до подбородка, если начинать с пяток, ничего странного в незнакомце не было - ну, разве что он немного просвечивал, но с кем не бывает. Но вот выше - там, где должно быть лицо, - этого лица не было. Гладкая кожа - ни носа, ни глаз, ни рта - как будто кто-то гладко обтесал заготовку и обтянул ее серой кожей. Незнакомец качнулся на каблуках и снова ткнул Мариуса пальцем, и Мариуса передернуло - кожа у него была ледяной.
- Ч-чего вы хотите? - придушенно спросил Мариус, и незнакомец наклонил голову. У него не было лица, и, соответственно, не было мимики - и это выглядело действительно пугающе.
Сделав весьма однозначный жест, который Мариус истолковал примерно как "проваливай", разве что еще грубее, незнакомец чуть поменял позу и выжидающе - в этом Мариус мог поклясться, - уставился на Мариуса. Странное дело, при отсутствии глаз Мариус мог чувствовать на себе его взгляд.
Мариус и сам бы рад был уже "провалить", но его сковал страх - и незнакомец, видимо, решил придать ему ускорения. Зачем-то закатав рукав, он погрузил в Мариуса руку до локтя, и Мариус, по-девичьи взвизгнув, сорвался со стула и спрятался за Курфейраком.
Анжольрас тяжело вздохнул.
- Привет, Грантер, - сказал он. - Мариус, тебя же предупредили.
При ближайшем рассмотрении Грантер и вправду оказался неплохим парнем - ну, насколько неясного происхождения потусторонняя тварь вообще может сойти за "неплохого парня". Он по большей части сидел на одном и том же месте и молчал - говорить-то ему было нечем. Впрочем, свое молчание он активно компенсировал жестикуляцией. Жестов - в основном неприличных, конечно, - у него в арсенале было множество, и для каждого вдохновенного оратора у него было припасено что-то свое. Особенно для Анжольраса - Мариус заметил это не сразу, но Анжольраса Грантер буквально преследовал, не пропуская ни единого его слова. Анжольрас относился к этому стоически - держался с Грантером неизменно вежливо и отстраненно, игнорируя его шуточки.
Мариус, как Курфейрак и предсказывал, постепенно прижился в компании - он даже однажды смог завязать с Грантером вполне содержательную беседу. По крайней мере, содержательную со стороны Мариуса, поскольку Грантер как раз в этот момент внимательно слушал Анжольраса и своими жестами явно обращался к нему, а не к Мариусу. Анжольрас договорил, и Грантер тут же изобразил нечто недопустимое, используя при этом обе руки и бутылку. Заметив это, Анжольрас поморщился и сел на свое место, а Грантер... Мариус не смог бы описать, что он сделал. По комнате разнесся на редкость омерзительный звук, от которого волосы, пожалуй, встали дыбом у всех, за исключением Легля. Нечто среднее между скрежетом, скрипом гвоздя по стеклу и ногтей по классной доске, с нотками всхлипов и стонов, - и всё это явно исходило от Грантера, который казался вполне довольным собой.
Анжольраса передернуло.
- Я не хочу знать, что именно показалось тебе смешным, - произнес он. - Но, пожалуйста, больше не надо смеяться в публичном месте. Люди это не оценят.
Человеку в целом свойственно было приспосабливаться, так что Мариус вскоре привык и к "смеху" Грантера. К счастью, тот не злоупотреблял этим фокусом и смеялся очень дозированно - и желательно в отсутствие Анжольраса, словно Грантер пытался его не расстраивать. На то, что его смех расстраивает всех остальных, Грантер обычно плевал. Он не пропускал ни одного собрания - в общем-то, можно было прийти в "Мюзен" практически в любое время и обнаружить там Грантера, вертящего в руках бутылку - обычно пустую. Пить вино он не мог, и заметно было, что его это раздражает.
Постепенно Мариус даже начал различать на "лице" Грантера эмоции - тени то складывались в улыбку, то превращались в нахмуренные брови, а иногда Грантер видимо морщился и грустил. Сам Мариус обычно списывал это на свою мнительность и язык тела, но что-то подсказывало ему, что не всё так просто.
Однажды ему повезло оказаться в "Коринфе" - еще одно место, где их кружок собирался. Сам Мариус прежде там не бывал и знал, что Грантер там не бывает - по неясным причинам он не мог выходить за пределы той комнаты, это сам Грантер и Комбефер однажды проверяли на практике.
Комбефер вообще, в силу своего интереса к нормальному и паранормальному, уделял Грантеру и его загадке удивительно много внимания. Мало экспериментов - так он еще и делал о состоянии Грантера пометки в дневнике, понятные только ему. Анжольрас, ясное дело, это не одобрял, но сам Грантер относился к любопытству Комбефера весьма равнодушно.
Собственно, в тот день в "Коринфе" Комбефер как раз и был занят тем, что объяснял Фейи основные постулаты своей теории.
- Начнем с того, - вещал он, - что состояние Грантера не стабильно. Ошибкой будет считать, что он никак не изменяется с течением времени, - Комбефер схватился за свой дневник. - Вот, смотри: сначала, когда мы впервые его увидели, он был нематериален полностью и не появлялся в течение светового дня. После он начал выходить до заката, а через какое-то время - третье февраля, у меня всё записано - он начал поднимать материальные предметы. Привет, Мариус, садись. Вот, тогда он вообще с нами не общался, потом он начал писать по воздуху и иногда карандашом, но карандаш мы потеряли. Где-то... ну да, в апреле он начал смеяться. До этого он вообще не издавал звуков, - он лизнул палец и перелистал дневник. - А теперь у него появляются черты лица, смотрите, я даже зарисовал.
- Черты лица? - с сомнением спросил Фейи, разглядывая корявый набросок. - Это просто тени. Тебе стоит получше высыпаться, Комбефер, и меньше думать о сверхъестественном.
Комбефер шлепнул его дневником по руке.
- Я высыпаюсь, - с достоинством сказал он. - Вот, смотри. Это глазные впадины. Тут должен быть нос - Грантер все еще не отбрасывает тени, но, я думаю, где-нибудь к августу это наконец случится. Может, через год или около того мы узнаем, как он выглядит, - Комбефер вздохнул.
Мариус едва не поперхнулся, прикинув ход мысли Комбефера.
- Ты думаешь, когда-нибудь он станет человеком? И сможет говорить?
Фейи содрогнулся.
- Ага. И я думаю, что мы об этом пожалеем.
Пишет Гость:
12.11.2013 в 11:47
прдлжениеКомбефер Провидец угадал с направлением, но не со сроком. К середине июля Грантер отбрасывал вполне уверенную тень, но все еще исчезал в стене, когда собрание заканчивалось, и частенько шутки ради проходил через Баореля - тот утверждал, что это отлично помогает в жару. Кто-то сердобольный (кажется, всё тот же Комбефер) притащил Грантеру карандаши и тетрадь, и тот с удовольствием черкался в этой тетради на собраниях. Рисовал он не то чтобы хорошо, но, по крайней мере, старательно. Впрочем, Комбефер принес ему тетрадь не для рисунков - он пытался задавать Грантеру вопросы, добиваясь от него, чтобы он писал ответы в этой тетради. Грантер, правда, эту инициативу не поддерживал. На вопросы о своей природе он писал обычно "не знаю", а на вопросы о своем прошлом - "не помню". Когда Комбефер спросил его, как долго он тут, Грантер пожал плечами и принялся шуршать карандашом по бумаге.
"Я всегда был здесь", - написал он, и Комбефер удивленно посмотрел на него.
"Сколько я себя помню, - тут же дописал Грантер, - я был тут, а когда это началось, я не знаю. Мне плевать на время. Я есть, я здесь, я сейчас, остальное неважно".
Анжольрас неслышно подошел к ним.
- Оставь Грантера в покое, - тихо попросил он. Комбеферу пришлось подчиниться.
Анжольрас в последнее время относился к выходкам Грантера куда терпимее. Возможно, ему просто было не до того - премьер-министром как раз стал Полиньяк, ультра-роялист, и это волновало Анжольраса куда больше, чем какой-то призрак в его кружке. Тем более что и призрак угомонился - нет, Грантер по-прежнему вёл себя преотвратно в отсутствие Анжольраса, но стоило тому переступить порог, и Грантер почтительно затихал, утыкаясь в тетрадь. Иногда он все же не мог удержаться, и Анжольрасу приходилось шикать на него, но это случалось все реже и реже.
Грантер тем временем "обретал себя". Тени на его "лице" все чаще складывались в эмоции, и к концу сентября Мариус впервые увидел, как Грантер улыбается. Выглядело это, впрочем, жутко - еще хуже, чем обычно. Как бы Грантер ни выглядел на самом деле, красавцем он точно не был.
Вместе с "улыбкой" Грантер обрел способность издавать звуки - пока невнятные, но и это было лучше его воистину загробного смеха. При Анжольрасе, правда, он хранил молчание, словно желая сделать ему сюрприз.
На улице холодало, а Грантер тем временем теплел: температура его тела приблизилась к комнатной, а к началу декабря - и к температуре тела человека. Комбефер завел под заметки новую тетрадь, Грантер сохранял при себе остатки нематериальности - ленясь обходить стол, он проходил сквозь него, - и по-прежнему не нуждался в пище и сне.
К концу декабря Мариус почти перестал ходить на собрания, а от Курфейрака он знал, что Анжольрас уехал на пару недель на юг, навестить семью. Конец декабря и начало января - мертвый сезон, никто не начинает революций сразу после Рождества. Кружок на время отсутствия лидера переехал в "Коринф" с полного согласия Грантера, но вот Анжольрас вернулся и назначил всем встречу в "Мюзене", и Мариус отряхнул от пыли свой парадный костюм. Если он это пропустит, он никогда себя не простит.
В назначенное время комната собраний была буквально забита, но Мариус напрасно вертел головой: Грантера нигде не было видно. Возможно, он спрятался в стене и молча слушает их - но уже в середине декабря этот фокус удавался ему через раз.
Плюнув на это, Мариус сел поудобнее. Стул Грантера пустовал, хотя Боссюэ пришлось стоять - но кто угодно в их компании лучше бы простоял все собрание, чем занял бы место Грантера.
Анжольрас приличия ради подождал минут десять и только потом поприветствовал всё собрание оптом. Собрание нестройным хором откликнулось на приветствие, кисеты были развязаны, трубки были набиты, и вечер пошел своим чередом - шутки, смех, вино и смелые планы. Анжольрас, впрочем, не принимал участия в общем веселье, явно погруженный в свои мысли, и Комбефер напрасно пытался его расшевелить - Анжольрас не поднял голову даже тогда, когда в комнату вошел незнакомец. Мариус никогда не видел прежде его лица, но был уверен, что знает его, и когда незнакомец поприветствовал его, Мариус готов был поклясться, что одновременно знает и не знает этот голос.
Но Анжольрас, услышав его, резко встал - и улыбнулся.
- Привет, - сказал он, протянув незнакомцу руку. - Добро пожаловать, Грантер.
URL комментария"Я всегда был здесь", - написал он, и Комбефер удивленно посмотрел на него.
"Сколько я себя помню, - тут же дописал Грантер, - я был тут, а когда это началось, я не знаю. Мне плевать на время. Я есть, я здесь, я сейчас, остальное неважно".
Анжольрас неслышно подошел к ним.
- Оставь Грантера в покое, - тихо попросил он. Комбеферу пришлось подчиниться.
Анжольрас в последнее время относился к выходкам Грантера куда терпимее. Возможно, ему просто было не до того - премьер-министром как раз стал Полиньяк, ультра-роялист, и это волновало Анжольраса куда больше, чем какой-то призрак в его кружке. Тем более что и призрак угомонился - нет, Грантер по-прежнему вёл себя преотвратно в отсутствие Анжольраса, но стоило тому переступить порог, и Грантер почтительно затихал, утыкаясь в тетрадь. Иногда он все же не мог удержаться, и Анжольрасу приходилось шикать на него, но это случалось все реже и реже.
Грантер тем временем "обретал себя". Тени на его "лице" все чаще складывались в эмоции, и к концу сентября Мариус впервые увидел, как Грантер улыбается. Выглядело это, впрочем, жутко - еще хуже, чем обычно. Как бы Грантер ни выглядел на самом деле, красавцем он точно не был.
Вместе с "улыбкой" Грантер обрел способность издавать звуки - пока невнятные, но и это было лучше его воистину загробного смеха. При Анжольрасе, правда, он хранил молчание, словно желая сделать ему сюрприз.
На улице холодало, а Грантер тем временем теплел: температура его тела приблизилась к комнатной, а к началу декабря - и к температуре тела человека. Комбефер завел под заметки новую тетрадь, Грантер сохранял при себе остатки нематериальности - ленясь обходить стол, он проходил сквозь него, - и по-прежнему не нуждался в пище и сне.
К концу декабря Мариус почти перестал ходить на собрания, а от Курфейрака он знал, что Анжольрас уехал на пару недель на юг, навестить семью. Конец декабря и начало января - мертвый сезон, никто не начинает революций сразу после Рождества. Кружок на время отсутствия лидера переехал в "Коринф" с полного согласия Грантера, но вот Анжольрас вернулся и назначил всем встречу в "Мюзене", и Мариус отряхнул от пыли свой парадный костюм. Если он это пропустит, он никогда себя не простит.
В назначенное время комната собраний была буквально забита, но Мариус напрасно вертел головой: Грантера нигде не было видно. Возможно, он спрятался в стене и молча слушает их - но уже в середине декабря этот фокус удавался ему через раз.
Плюнув на это, Мариус сел поудобнее. Стул Грантера пустовал, хотя Боссюэ пришлось стоять - но кто угодно в их компании лучше бы простоял все собрание, чем занял бы место Грантера.
Анжольрас приличия ради подождал минут десять и только потом поприветствовал всё собрание оптом. Собрание нестройным хором откликнулось на приветствие, кисеты были развязаны, трубки были набиты, и вечер пошел своим чередом - шутки, смех, вино и смелые планы. Анжольрас, впрочем, не принимал участия в общем веселье, явно погруженный в свои мысли, и Комбефер напрасно пытался его расшевелить - Анжольрас не поднял голову даже тогда, когда в комнату вошел незнакомец. Мариус никогда не видел прежде его лица, но был уверен, что знает его, и когда незнакомец поприветствовал его, Мариус готов был поклясться, что одновременно знает и не знает этот голос.
Но Анжольрас, услышав его, резко встал - и улыбнулся.
- Привет, - сказал он, протянув незнакомцу руку. - Добро пожаловать, Грантер.
@темы: категория: джен, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Комбефер, персонаж: Мариус, персонаж: Курфейрак, персонаж: Баорель, персонаж: Фейи, тред: 70, пейринг: e/R