всем привет.)
флешмоб †, но пусть будет 44: Ghost Hunter!AU
1000 слов, очень плохая музыка
Курфейрак выбил колоду из рассохшейся цветной коробочки и взвесил в руке.
– Напоминаю, друзья, – серьёзно сказал он, не глядя перетасовывая карты. – Архангел вряд ли даст фору Ангелу Смерти. Если кто-то из вас Всадник Апокалипсиса, не нужно делать такое самодовольное лицо, потому что у нас есть…
– Антихрист, – закончил Комбефер и первым вытянул из неаккуратного веера карту.
Прежде чем вытянуть свою, Анжольрас долго водил рукой с оттопыренными пальцами над колодой.
Он был Антихристом уже девять игр из десяти и волей-неволей ждал чуда.
– Судьба, – пожал плечами Курфейрак, когда Анжольрас непременно случайно вытянул свою карту и не сдержал обречённого и усталого выдоха. – Интересно, что если в мафии часто быть шлюхой, то однажды…
– Наступила ночь, – громко сказал Комбефер. И уточнил:
– Ночь воскресенья. Демоны несут Антихриста на Землю. Ангелы.. занимаются тем же, чем и обычно. Не вмешиваются.
Жоли огорчённо опустил взгляд, и Курфейрак ткнул в него указательным пальцем.
Пока Небеса проигрывали Аду очередную партию в Апокалипсис, начался дождь, ветер с разбегу забил в окна. Деревья в старом саду заскрипели, небо треснуло молнией.
В их доме – древнем высохшем придатке бывшего огромного увеселительного заведения – еле горел свет, лампы перемигивались, свечи подёргивались, отбрасывая на выцветшие плакаты полуобнажённых девиц грубые тени.
Плакаты были не единственной проблемой. Иногда, ещё давно, когда бордель переживал свои роскошные юношеские годы, клиенты убивали проституток, и теперь по ночам было слышно, как они сидели где-то наверху и плакали. Некоторые выпадали из шкафов и клозетов как только что почившие – со шнурком от корсета на шее и высунутым кончиком синеватого языка, – но в общем были учтивы и дружелюбны, не марали полы и не гремели цепями.
Ночь выдалась больно классической для нечисти, и потому та молчала. Вместо неё говорил Прувер, которого всегда вдохновляли подобные вещи.
– Только подумайте, – воодушевлялся он, болтая ногами из своего кресла и помахивая старым кривым карандашом над листом бумаги, – как оборотни должны ненавидеть поздние одуванчики?
Боссюэ, не отрываясь от игры, засмеялся:
– Ты бы спросил ещё, что общего у ворона и письменного стола.
– Ну я же тысячу раз говорил, – улыбнулся Комбефер. – К слову, Кэрролл был вампиром.
– Враньё! – Анжольрас вступился за Кэрролла. Ему как Антихристу ничего больше и не оставалось. – Он неделями не ел и всю жизнь не нуждался в женщине, но это не делает его вампиром.
– Угу, – согласился Жоли. Он уже вышел из игры и лениво попинывал Курфейрака под столом, пока тот строил остальным рожи. – Вампиром его могла сделать только Алиса, но бедная девочка не успела: родители вовремя пресекли её общение с профессором Доджсоном.
– Эта история с девочкой, – вдруг сказал Комбефер и покрутил пальцем в воздухе. – Помните, в той деревне на юге? Её арестовали, поймали прямо над человеком.
Девочку-мозгоедку лет десяти поймали и застрелили, но её жертву всё-таки спасли.
Их команда узнала об этом спустя неделю после расстрела, когда до захолустья, куда они были привлечены профессией, дошли газеты.
Грантер тогда увидел новость первым, ушёл в ближайший бар, запил и не просыхал с месяц.
В общей гостиной на столе был старый телефон, который от звонка дребезжал так громко, что сразу было ясно: случилась беда.
Когда телефон начинал выть, визжать, стрекотать и дудеть, все бежали в гостиную, спотыкаясь друг о друга на лестнице или впечатываясь в косяки так нелепо, что Анжольрас, спокойно спускавшийся из своей дальней комнаты, брал трубку первым.
Тогда же им стали чаще звонить разные люди: спрашивали о серебряных пулях, о календарях, о том, как безболезненно и быстро убить волка, если потребуется.
Оборотни не были обыкновением. Они только мрели где-то за безвредными призраками (но и те бывали дьявольски вредоносными, нападая на инспекторов полиции или каких-то праздных гуляк на улицах), вампирами и одержимыми бесами молодыми монахинями, которые развлекались тем, что приколачивали своих сестёр к кресту.
– Вернёмся к одуванчикам, – сказал Курфейрак и хлестанул по столу картой. – Так почему оборотни должны их ненавидеть, а, Жеан?
Снаружи зашумело, и Прувер улыбнулся вместе с молнией:
– Друг мой, подумай сам! Огромное, шевелящееся море маленьких лун.
На миг все со страшно задумчивыми лицами умолкли, и Жеан ухмыльнулся.
Тут в дверь сначала громко забарабанили, а потом Баорель появился в комнате, весь с вонючей зелёной слизи, уставший и почему-то один.
Фейи, видимо, парковал машину (Прувер любил шутить, что автору часто нужно удалить Фейи из основного действия, а обижался обычно не Фейи, а Анжольрас).
– Мадемуазель Блё? – щёлкнул пальцами Курфейрак. – Это она тебя зацеловала?
– Всего оплевала, – кивнул Баорель. – Он стащил с себя куртку, понюхал и сунул Комбеферу под нос. – Всё-таки она и правда умерла. Все так расстроились, даже дети.
Камилла Блё была провинциальной учительницей в провинциальной школе, погибшей при загадочных обстоятельствах, но почему-то воскресшей.
– Какой ужас, – ахнул Прувер. – Теперь детям придётся найти новую учительницу.
– Да понятно, что ту не оставят, – пожал плечами Баорель. – Хотя она так и рвалась обратно в класс.
– Хотела пораскинуть мозгами? – спросил Боссюэ.
Комбефер закрыл лицо картами, и Анжольрас поначалу тоже хотел улыбнуться, но вовремя одумался и встал с места, положив свою проклятую карту на стол.
Когда Анжолрас захлопнул за Фейи дверь и проверил, в порядке ли телефон, всему бывшему публичному дому захотелось спать.
Ботинком поддев застывшие зелёные остатки мадемуазель Блё, Жоли побеспокоился о Грантере, который ушёл «задушить попугая» больше двух часов назад.
«Пги твоём нынешнем здоговье вгедно дак много пидь, – однажды сказал Грантеру Жоли. – Алкоголь сильно пгитупляет рабоду мозга».
Грантер тогда глянул на него из-под полуопущенных век, подняв брови.
«Пить и здоровым вредно, – отозвался он без особого тона. – А знаешь, что ещё сильно притупляет работу мозга? Безнадёжные мечтания. Так что не беспокойтесь. – Он повысил голос и оглядел комнату, не забыв ни одного лица. – Мы все тут недоумки».
Жоли собрался пойти за ним вместе с Боссюэ, но Анжольрас запретил брать кого-то с собой: он полагал, что Грантер окутывает его друзей, как дурной запах. Завсегдатай баров и проституток – ещё, конечно, живых, – Грантер любил блестяще подтрунивать и надо всем смеяться.
Он вернулся в дом в обнимку с Жоли, очень навеселе, и тут же заголосил:
– В ле-е-с ты но-о-су не кажи-и-и, все-е-м друзьям ты расскажи-и-и!..
Это была какая-то старая детская песенка из тех сборников сказок и стихов, которые раньше сочинял для детей один мудрый епископ, подписываясь анаграммой из имени малоизвестного, но существовавшего святого.
– В э-э-этот ди-и-ивный лунный час зве-е-ерь захочет убить ва-а-ас! – И он скинул Жоли на голову своё старое поношенное пальто. – Дверь запри! – Обнял его и потряс. – Закрой глаза! – Стянул с него пальто и горячо поцеловал в макушку: – Надвигается беда!
Вдруг в гостиной зазвонил телефон.
URL комментария
@темы: категория: джен, автор: неизвестен, персонаж: Анжольрас, персонажи: младшее поколение, рейтинг: G — PG-13, персонаж: Комбефер, персонаж: Прувер, персонаж: Курфейрак, персонаж: Баорель, персонаж: Жоли, персонаж: Легль, тред: 119