Пишет Гость:
Эмм, можно присоединиться к вашей компании?
Анон-в-некотором-роде-неофит топчется у дверей, протягивая хозяевам, гм, ну, скажем, не то чтобы розу, но нечто из сада Прувера. А то неловко с пустыми руками как-то...
Решив педантично перечитать весь "список кораблей" от начала, анон нарыл где-то в первых тредах первую половинку англицкого фика "Артемида, Афродита...", впечатлился, отыскал вторую часть, и, забив на работу на благо обчества и собственной карьеры, провел ночь в обнимку со словарями. Не судите очень строго, это первая попытка относительно художественного перевода, а анона еще в школе костерили, что его сочинения напоминают милицейский протокол. А что такое за диво было у Анжольраса на голове, так прояснить и не удалось...
Ну, собственно, вот
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies, that's for thoughts Artemis, Aphrodite
“Посмотрим”, - слова, произнесенные голосом, столь чарующим, вертелись в голове Грантера весь остаток ночи. Его притупленный разум находился в смятении, в то время как Анжольрас собирал розы в саду Прувера (насмешливое предложение Грантера, похоже, пришлось ему по вкусу). Изящная, тонкая кружевная мантилья покрывала его голову. Их окружала темнота, и все происходящее было лишь для собственного удовольствия Анжольраса.
“Кажется, я укололся о шип”, - говорит Анжольрас, подняв руку. Грантер едва может различить в темноте красную каплю, медленно скользящую вниз по белому пальцу. “Не найдется ли у Вас платка, мсье? Мне не хотелось бы пачкать свой”.
“Именно для этого они, однако, и предназначены”, - замечает Грантер.
“Слишком хороший шелк, чтобы портить его кровью. Так найдется у тебя лишний платок или нет, Грантер? Кровотечение обильное — я боюсь, что кровь закапает мое платье и на нем останутся пятна”.
“Конечно, Анжольрас”.
“Я хочу, чтобы ты обращался ко мне «мадмуазель» сейчас”.
“Посмотрим”, - кажется, эхо этих слов отражается от стен коридора, пока Грантер следует за Анжольрасом назад в спальню. Он наблюдает с интересом, как тот аккуратно прячет мантилью в платяной шкаф и ставит принесенный букет в вазу с водой, которая, как Грантер подозревает, была приготовлена еще до его, Грантера, вечернего появления.
Анжольрас судорожно вздыхает.
“Прекрасная Офелия, Вам дурно?”
Грантер спрашивает — и тон его насмешлив, но обеспокоенный взгляд отмечает бледное лицо Анжольраса и руки, прижатые к затянутому в узкий корсаж животу.
“Мне непривычна такая тугая шнуровка, как видишь”, - объясняет Анжольрас. Глаза его закрыты, левой рукой он опирается о кровать. “Я никогда не мог затянуть корсет так туго, как это сделал ты. Не самостоятельно, во всяком случае”.
“И это, кажется, к лучшему”, - бормочет Грантер и шагает к Анжольрасу, обнимая его за спину. “Как эти хитрые изобретения не убивают женщин — ладно, хорошо, больше ни слова”.
“Избавь меня от всего этого. Сегодня я был женщиной достаточно ”, - говорит Анжольрас и торопливо поворачивается, предоставляя Грантеру свободу действий.
“’Мы будем мы’”, - фиксирует Грантер.
“Прошу прощения? Я настаиваю, чтобы ты мне помог как можно быстрее или я упаду в обморок. Грантер?”
“Приношу свои извинения. Я просто вспоминал сцену, в которой ты произнес «посмотрим» в ответ на мою собственную непристойную просьбу. Ах, но я никогда не мог…”. Он затихает, руки его находят завязки платья Анжольраса, распускают шнуровку, пока тот не высвобождает руки из рукавов, и белое, как одежды ангелов, платье не соскальзывает вниз к его ногам. Глаза Грантера-художника вспыхивают на мгновение, когда Анжольрас предстает перед ним как Афродита, выходящая из морской пены.
Но он молчит. Его загрубевшие пальцы трудятся над освобождением Анжольраса из ада, коим является плен корсета. Когда он справляется со своей задачей, Анжольрас опускается на кровать, рука его лежит на животе, он дышит тяжело и часто, но, по крайней мере, свободно.
“Я никогда бы не смог осквернить святыню”, - говорит Грантер, скользя взглядом вниз по гладким плечам Анжольраса, по сбегающим на них густым золотым прядям. “Никогда не стал бы причиной падения ангела”.
“Ты говоришь загадками, Грантер. О чем ты там бормочешь?” - Анжольрас спрашивает, все еще чуть задыхаясь, не отрывая взгляда от простыней.
“Истинное добро умирает девственным, Анжольрас”.
Анжольрас с трудом приподнимается на локтях, а затем встает. Он смотрит на Грантера. Умирающий свет свечей благосклонен к чертам Анжольраса. Он выхватывает из мрака светлые волосы, голубые глаза, густые ресницы, аристократический нос, высокие скулы. Губы женщины и почти девичий абрис лица. С цветами в волосах он похож на юную Персефону.
Грантер ошеломленно касается своего собственного лица, покрытого потом и щетиной, с крупным кривым носом и грубой темной кожей. Он чувствует себя зверем, стоящим не перед Аполлоном, но нимфой из свиты Аполлона.
Неожиданно для Грантера Анжольрас произносит: “Мне казалось, что я просил Вас обращаться ко мне «мадмуазель».
Грантер, недоумевая, запускает руку в свои короткие, темные кудри : “Я — ну… А разве минуту назад ты не говорил, что покончил с женственностью?”
“Верно. Однако я передумал. Я растерялся из-за корсета, медленно душившего меня до смерти, и говорил, выйдя из образа. Так что мадмуазель Анжольрас – и до тех пор, пока я не скажу, что время ее истекло ”.
Грантер не может не уставиться во все глаза на мужчину, стоящего перед ним в одном белье, с цветами, приколотыми к рассыпавшимся, непослушным волосам. Он не может не спросить: «Что за странная игра?»
Анжольрас выглядит страшно растерянным. Он садится на свою кровать и, поймав взгляд Грантера, пытается отвечать: “Я всегда выглядел несколько женственным. Я думал … Возможно, я женат на Революции до такой степени, что не могу оторвать Анжольраса Вождя от его супруги. Я думал… Быть может, если бы я был Анжольрасом Женщиной, то я мог… Я мог бы отдохнуть, я мог бы разобраться, я мог... Я не уверен. Я хочу быть правдивым, но я боюсь, что не знаю правды сам”.
“Все… Все в порядке”, - единственное, что может выдавить Грантер.
“Да”, - Анжольрас продолжает говорить, и голос его становится как прежде уверенным. “Принесите мне ночную сорочку из моего гардероба”. Грантер слушается, открывая деревянные дверцы и ища то, что могло бы быть описано как “ночная сорочка” и принадлежать женщине. Он находит то, что предположительно ищет, длинное одеяние из тонкой белой ткани, практически прозрачное, обшитое по груди розовыми лентами.
“Нашел”
Он замирает на месте, увидев Анжольраса, избавившегося от нижнего белья. Он видел мужское тело много раз прежде, но не такое как это, не с полупрозрачной, светлой кожей, безумно нежной, если прикоснуться к ней. Не тело человека, перед которым он благоговел и которого любил.
Грантер заставляет себя отвести взгляд, лицо его горит, он протягивает руку Анжольрасу: “Ваша сорочка”.
“Я хочу, чтобы Вы помогли мне одеться”.
Грантер, замотав головой, каркает : “Я не могу, не могу, мадмуазель”.
“Краснеющий Грантер, пожалуйста, я прошу Вас об услуге и любезности”, - говорит Анжольрас, в голосе его не слышно ни волнения, ни дрожи — он ясен и безэмоционален.
“Я – чудовище, и я болен, и я человек, который слишком страдает от одиночества, чтобы не навредить хрупким костям ангелов”, - говорит Грантер бездумно.
“Алкоголь все еще не выветрился?”
“Мадмуазель, нет, я …”
“Мне придется спать голому и мерзнуть ночью, потому что этот человек слишком боится посмотреть в глаза раздетому товарищу?”.
“Товарищу?!” – Грантер усмехается. “Снова играем в игры?”.
Все же он поворачивается и подходит к Анжольрасу, сердитый и робеющий, он поднимает собранную сорочку над головой Анжольраса и позволяет ей упасть вниз по его телу.
“Благодарю”, - говорит Анжольрас мягко. “Теперь, снимите собственную одежду и ложитесь в мою постель, Вы, должно быть, устали. Я не верю, что Вы доберетесь до своего дома в этот час в Вашем состоянии”.
Грантер хохочет в голос, но Анжольрас не реагируя, ныряет в кровать. Сделав себе отметку в голове, Грантер осторожно следует распоряжениям. Он снимает с себя одежду, пока не остается в одном белье. Пересекает комнату и проскальзывает под простыни рядом с Анжольрасом, ощущая легкое головокружение и разочарование.
Только в голову пришло, может, фик и допереводили уже давно! Ну, не догоню, так согреюсь
URL комментария
окончаниеОни молчат, и Анжольрас отворачивается от него. Грантер наблюдает, как отблески свечей пляшут на стенах, и глаза его смотрят влажно и устало.
“Мужчина мог бросить меня на кровать, обладать мной и даже тогда верить, что я был Евой — Вы сказали что-то в этом роде”, - внезапно говорит Анжольрас.
“Что?” - Грантер пристально смотрит на спину Анжольраса. “О, да, я вообще-то упомянул Адама, но да”.
Пауза.
“Вы могли бы?”
“Я мог бы что, мадмуазель?”
“Могли бы Вы принять меня за Еву, овладев мной?”.
Вопрос ловит Грантера врасплох.
“Я не смог бы. Я не взял бы Вас”.
“Почему Вы говорите это?”
“Анжольрас… Мадмуазель, я говорил это прежде, я не могу пачкать нечто столь чистое. И Вы - мужчина”.
Анжольрас поворачивается так, чтобы оказаться с Грантером лицом к лицу. “Не будьте смешным... Грантер, как Вы полагаете, если я считаю, что я - женщина, пусть даже только в это мгновение, Бог простит мне отношения с другим мужчиной?”
“С чего внезапно все эти вопросы? Похоже, зеленая фея все еще имеет власть надо мной”.
Безумие Анжольраса овладевает и им; Грантер чувствует, что его тело начинает сдаваться.
“Грантер, я ищу самую нечистую утеху для одного такого... 'чистого', как Вы говорите”.
“Даже”, - Грантер резко выдыхает, - “даже, если бы Вы были женщиной, Вы… Вы не моя жена. Никогда красота не снизойдет к такому ужасному существу”.
“Ваши слова слишком суровы”, - говорит Анжольрас. “И я не в восторге от Вашей манеры говорить о себе, Грантер”.
Он не отвечает, хмурится и кусает губы, и стыд разливается жаром в его животе.
Анжольрас закрывает глаза.
“Я взял бы Вас, если бы Вы мне позволили”, - признается Грантер. “Величайшая милость с Вашей стороны. Я жаден”.
“Я оказываю Вам эту милость”, - говорит Анжольрас ровно, и удивляется, ощутив губы Грантера на своих. Вопреки ожидаемому, поцелуй жесткий и отчаянный, в нем нет нежности, губы Грантера боязливо сжаты. Анжольрас не знает, что делать, несведущий ни в романтической любви, ни в телесной, он позволяет этому продолжаться до тех пор, пока Грантер, обнаружив, что тело Анжольраса спокойно под ним, не меняет аранжировку. Он целует Анжольраса в уголки губ, прежде чем сказать “приоткройте рот и впустите меня”. Тот подчиняется и чувствует, что рот Грантера подстраивается под его, чувствует, как язык скользит, касаясь его. Анжольрас стонет.
“Вот так и целуются, целомудренная Артемида”, - выдыхает Грантер, и в его голосе проскальзывает насмешка.
Анжольрас согласно кивает, и они продолжают, неторопливо и долго, так, как хочется Грантеру. Его щетина царапает рот и подбородок Анжольраса, чьи теплые влажные губы он ощущает на своих.
Грантер целует нос Анжольраса, его глаза, его лоб, цветы в его волосах. Спускается к шее и дальше вниз, к его груди. Большим пальцем отводит вырез сорочки вниз, чтобы поцеловать по-девичьи розовеющие соски. Он улыбается, слыша глубокое, неровное дыхание Анжольраса.
Он выпрямляется и, схватив правую руку Анжольраса, прижимает ее к своему паху. “Вы чувствуете это? Так ощущается желание зрелого мужчины”.
“Да”.
Анжольрас отвечает, и что за зрелище, думает Грантер, видеть его таким. Глаза полуприкрыты, щеки горят не от пассионарных речей, а от возбуждения.
“Вы заставляете меня ощущать подобное часто, мадмуазель. Даже просто мысли о Вашем лице. И это, это разрушит меня”.
“Тогда я построю Вас снова”
Брови Грантера взлетают, и он склоняется к Анжольрасу, задирая его ночную рубашку, чтобы показать ему его собственную эрекцию. “Это для меня — и нет никого, кто смог бы уложить меня рядом с собой после этой ночи”. Он благоговейно проводит пальцем до самого низа.
Анжольрас выгибает бедра от прикосновения Грантера. “Пожалуйста... пожалуйста..”.
“Останьтесь здесь”, - Грантер нажимает рукой на бедро Анжольраса, останавливая его. Быстро поднимается с кровати, словно оживляясь от просьб, прихватывает свечу и выходит из комнаты.
Анжольрас глядит ему вслед с удивлением. Щеки пылают, он подтягивает колени к подбородку и пытается справиться с волнением между ногами. Грантер возвращается несколько минут спустя — долгие, затянувшиеся минуты — с бутылкой масла для жарки из кухни.
“Ты планируешь заняться приготовлением еды ночью?” – изумленно спрашивает Анжольрас.
Грантер забирается назад на кровать, делая знак Анжольрасу, чтобы тот лег обратно на спину. “Это необходимо для проникновения между мужчинами — если только Вы не желаете, чтобы я причинил Вам боль, но я должен сказать, что не был бы снисходителен к этому желанию”.
“Проникновение?” – Анжольрас убирает растрепавшиеся волосы с его лица. “Грантер, пьяница, я не …Я не настоящая женщина! Я не … Части, которые необходимы…”.
“Болтовня ни о чем”, - Грантер морщит свой широкий нос. “Дорогая мадмуазель, я обучился многим скандальным вещам в Париже. Мужчины подобные нам приезжают в этот город, чтобы совершать самые греховные действия друг с другом. Вы доверяете мне?
И Анжольрас отвечает “да”.
“Тогда позвольте мне продолжать и уведомите меня, если дела пойдут неладно для Вас”. Грантер просовывает руку под бедра Анжольраса и приподнимает их так, чтобы поместить подушку под его зад. Он открывает бутылку с маслом и льет изрядное его количество себе на пальцы. Останавливается, взглянув на Анжольраса, который смотрит на него со странным выражением.
“Вы боитесь меня?” - спрашивает Грантер, и чувство греховности происходящего охватывает его снова, холодом сползая по спине.
“Вы никогда не внушали мне страх”
“Тогда Вы - храбрая душа, прекрасная Афродита”.
“Только я сбит с толку…”
“Да, я понимаю”. Грантер думает, что Анжольрас невероятно послушен. “Теперь, позвольте мне…”
Он сдвигается, чтобы оказаться между ногами Анжольраса, и опускает палец между ягодиц. Грантер отмечает, что без одежды его зад полнее и круглее, чем он ожидал, почти как женский, и он думает, что вполне быть может, что Бог сделал преизрядную ошибку, создавая Анжольраса. Грантер вводит палец внутрь.
Анжольрас резко открывает рот, ловит воздух. “Это, это”, - он запинается, -“Это, Грантер…”
“Между двумя мужчинами это происходит так, все будет хорошо в конечном счете. Я ничего не сделал бы такого, что могло бы доставить Вам беспокойство”.
Анжольрас сглатывает. “Продолжайте”.
Он продолжает. Грантер растягивает его пальцем, пока не чувствует, что все в порядке, и можно добавить второй, он следит за лицом Анжольраса, смотрит на плотно закрытые глаза, сжатые зубы. И добавляет третий.
Анжольрас держится.
Грантер опускает голову, оставляя поцелуи на внутренних сторонах бедер Анжольраса, но вскоре начинает опасаться, что они оба взорвутся, если продолжать тянуть время. Он убирает пальцы и сбрасывает свое белье. Анжольрас открывает глаза и смотрит на стоящий член Грантера.
“Я никогда не видел другого человека таким”, - говорит Анжольрас. “Лишь изредка себя”.
“Я приношу извинения, что этим человеком оказался мсье Грантер”, - хмыкает Грантер. “Хорошо... Все хорошо”. Он опускается на Анжольраса, своими большими руками раздвигает его ноги. “Все хорошо, мадмуазель”.
Он вдыхает, выдыхает и толкается внутрь, и это словно удар — момент, когда Анжольрас оказывается под ним….
Грантер почти падает на Анжольраса, головой упирается в подушку, член его входит глубже, и Анжольрас вскрикивает.
Грантер выходит и входит снова, медленно, медленно, мягко, выжидая, ожидая стонов боли или удовольствия от ангела под ним, его движения постепенно становятся резче и в голосе Анжольраса наслаждение звучит сильнее боли.
“Анжольрас”, - задыхается он. “Анжольрас…”
Анжольрас под ним мотает головой, обвивает руками спину Грантера, впивается в нее ногтями.
“Нет, нет, пожалуйста… ”
“Я не могу, не могу звать тебя иначе”, - он говорит и сжимает зубы, хватаясь рукой за спинку кровати.
Анжольрас не отвечает, но обхватывает поясницу Грантера длинными, стройными ногами. Грантер считает, что он нашел правильную позу, когда Анжольрас начинает выкрикивать его имя снова и снова, и он двигается все быстрее, неизбежно забывая о прежней осторожности.
Все заканчивается резко для Грантера, когда он финиширует, и ему не хватает сил даже выйти. Грантер судорожно выдыхает над ухом Анжольраса, и прижимается к нему губами. Анжольрас почти всхлипывает под ним, и Грантер опускает ладонь к члену Анжольраса, обхватывая его. Его большой палец скользит по головке, он ритмично двигает рукой, пока Анжольрас, выгнув спину и вскрикнув, не кончает.
Они лежат так некоторое время, изнемогающие в истоме, ослабевшие, потрясенные и не до конца верящие в произошедшее.
Длинная сорочка Анжольраса испачкана, его волосы влажны, и Грантер благодарит небеса, что не может видеть сейчас самого себя.
Он заговаривает первым:
“Я грешен, я стыжусь, а ты - самое прекрасное создание”.
Он смотрит, как вздымается и опадает хрупкая грудь его вождя.
“Я забывался таким образом, а теперь... теперь…” - Анжольрас облизывает губы, глядя затуманенными глазами в потолок.
“Да?” – переспрашивает Грантер.
Слова звучат еле слышно, как будто Анжольрас говорит сам с собой: “Возможно, я позволю себе быть мужчиной в следующий раз, когда ты возьмешь меня”.
“Посмотрим”, - говорит Грантер.
URL комментария
Вот, и начало принесу. Правда, в каком треде оно было, уже не вспомню, а кто переводил - не знаю
читать дальшеАртемида, Афродита by badyafiction
«Те, кто стоят во главе революций - ангелы, но они редко на них похожи».
Он расположился у изножья кровати своего лидера, в то время как комната тускло освещена рябым сиянием свечей, которыми были уставлены тумба и каминная полка. Одной рукой Грантер вцепился для уверенности в одеяло.
(Второй рукой он чешет живот, его рубашка мокрая от пролитого алкоголя, и он смутно задается вопросом, не иллюзия ли все это, результат фокусов зеленой феи.)
Его лидер, Анжольрас, который лишь на несколько сантиметром ниже роста, что можно было бы считать высоким, с тонкими руками, но широкими плечами, стоит перед ним. Его платье сбилось у талии, оставляя след из юбок, собирающихся у его босых ног. Грантер замечает едва заметные пальцы его ног, угадывающиеся среди бледно-розовых складок ткани.
«Есть исключения, которые входят в историю», - говорит Грантер, наблюдая, как длинные, бледные пальцы собирают водопад светлых волос лентой. - «Можно изучить картины с изображением Жанны Д'Арк. Разве у нее было не твое лицо?»
«Грантер, ты рассуждаешь ни много ни мало, как безумец», - отвечает Анжольрас который сочетает невероятную гибкостью и ужасную глубину.
«Повел бы ты армию в этих юбках, которыми ты так сладко обернут?»
«Конечно, не повел бы. Пустой вопрос.»
Грантер, разгульно улыбаясь, спрашивает: «Оказывают ли эти юбки еще более значимое воздействие, чем твое женственное лицо?»
Стоит отметить, что Анжольрас не бросает и взгляда на своего собеседника, как и не отвечает на его вопрос. Взор его сосредоточен, выражение губ бесстрастно, когда он достает из гардероба корсет, полосатый и почти белый, и наконец переводит взгляд на Грантера.
«Окажешь ли ты мне услугу с шнуровкой моего корсета?» - спокойно спрашивает Анжольрас. - «Воздерживаясь от бесстыдных комментариев?»
«Нет ничего иного, что я предпочел бы сделать в этот самый момент», - говорит Грантер, с трудом переводя свое тело в вертикальное положение. Он устраивается рядом с Анжольрасом и жестом, касаясь пальцами его плеча, заставляет того повернуться. Он забирает корсет из чужих рук более взволнованно, чем кажется бы на первый взгляд, и оборачивает его вокруг торса Анжольраса.
Талия его лидера и так слишком тонка по меркам мужских талий. Грантер не слишком в сведущ в законах женской моды, однако, со всем вниманием, его пальцы - привыкшие быть проворными (что необходимо для художника), а сейчас близкие к беспомощности - затягивают ленты корсета, последовательно продевая шнурки через петли.
На то, чтобы закончить шнуровку, уходит несколько минут, и все они проходят в полной тишине. (Нет, не полной: дыхание Грантера тяжелое, дремотное из-за опьянения и нарастающего желания.)
«Могу ли я?» - спрашивает он, сжимая в руках концы шнурков, жестом показывая, что собирается затянуть шнуровку.
«Можешь», - отвечает Анжольрас. - «Туго. Пожалуйста.»
Грантер подчиняется, ленты стягивают корсет, сжимающийся вокруг талии Анжольраса все сильнее. Несколькими мгновениями спустя, от с губ Анжольраса слетает едва различимый звук, и Грантер не осмеливается тянуть сильнее.
«Достаточно?» - неуверенно спрашивает Грантер.
«Сильнее,» - отвечает властный голос.
Грантеру остается только крепче сжать в руках шнурки и затянуть корсет еще сильнее, несмотря на остающуюся в душе настороженность и вместе с осознанием того, насколько хитер в своей природе женский наряд.
Анжольрас объявляет, что «этого достаточно», и Грантер завязывает ленты, чувствую облегчение от того, что этого натяжения Анжольрасу довольно. Он потирает пальцем бровь, обнаруживая ее влажной от пота. Все еще стоя спиной к Грантеру, Анжольрас просит его о помощи с остальными шнуровками и завязками платья.
«Да», - говорит Грантер, чьи руки уже шустро двигаются по бокам Анжольраса. Кончики его пальцев двигаются вдоль чужих ребер, скрытых тканью, с резким вдохом изучая сужающуюся линию талии.
«Грантер.»
«Этот женский маскарад только усиливает твою красоту, прекрасный месье», - отвечает Грантер и заканчивает тихим и неверящим смешком.
«Ты мечтаешь о службе королевского шута?»
Грантер начинает завязывать ленты на платье Анжольраса, но продолжает говорить словами пьяной самоуверенности: «Задуй свечи, задуй звезды, и в темноте мужчина мог бы бросить тебя на эту кровать, обладать тобой, и при этом так и не узнать в тебе Адама».
«Твои слова возмутительны, Грантер. Я не принадлежу к дамам на одну ночь».
Закончив с платьем, Грантер заставляет Анжольраса повернуться к нему лицом. Когда Анжольрас повинуется, выражение на лице Грантера не выдает ничего И тем не менее: «Ты говоришь, как целомудренная Артемида, но выглядишь чувственной и великолепной Афродитой Скажи мне, когда у твоих ног родится морская пена?».
«Я соберу свои юбки и оставлю тебя здесь одного, если ты продолжить говорить в этой непристойной манере», - говорит Анжольрас, поджимая губы, полные и розовые, когда когда они сжаты в линию.
«Умолкаю».
«Благодарю».
«Но я должен спросить», - говорит Грантер, решаясь заправить мягкий светлый локон Анжольрасу за ухо, после чего его пальцы задерживаются у чужой щеки и медлят. - «Прекрасная Офелия, когда ты закончишь и твое желание быть одетой как поздняя Мария Антуанетта будет удовлетворено в полной мере, когда ты соберешь достаточно цветов в саду Прувера, чтобы вплести в свои длинные волосы, позволишь ли ты снять с тебя одежду так же как позволил до этого одеть тебя?»
URL комментария
13.03.2016 в 15:24
Эмм, можно присоединиться к вашей компании?
Анон-в-некотором-роде-неофит топчется у дверей, протягивая хозяевам, гм, ну, скажем, не то чтобы розу, но нечто из сада Прувера. А то неловко с пустыми руками как-то...
Решив педантично перечитать весь "список кораблей" от начала, анон нарыл где-то в первых тредах первую половинку англицкого фика "Артемида, Афродита...", впечатлился, отыскал вторую часть, и, забив на работу на благо обчества и собственной карьеры, провел ночь в обнимку со словарями. Не судите очень строго, это первая попытка относительно художественного перевода, а анона еще в школе костерили, что его сочинения напоминают милицейский протокол. А что такое за диво было у Анжольраса на голове, так прояснить и не удалось...
Ну, собственно, вот
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies, that's for thoughts Artemis, Aphrodite
“Посмотрим”, - слова, произнесенные голосом, столь чарующим, вертелись в голове Грантера весь остаток ночи. Его притупленный разум находился в смятении, в то время как Анжольрас собирал розы в саду Прувера (насмешливое предложение Грантера, похоже, пришлось ему по вкусу). Изящная, тонкая кружевная мантилья покрывала его голову. Их окружала темнота, и все происходящее было лишь для собственного удовольствия Анжольраса.
“Кажется, я укололся о шип”, - говорит Анжольрас, подняв руку. Грантер едва может различить в темноте красную каплю, медленно скользящую вниз по белому пальцу. “Не найдется ли у Вас платка, мсье? Мне не хотелось бы пачкать свой”.
“Именно для этого они, однако, и предназначены”, - замечает Грантер.
“Слишком хороший шелк, чтобы портить его кровью. Так найдется у тебя лишний платок или нет, Грантер? Кровотечение обильное — я боюсь, что кровь закапает мое платье и на нем останутся пятна”.
“Конечно, Анжольрас”.
“Я хочу, чтобы ты обращался ко мне «мадмуазель» сейчас”.
“Посмотрим”, - кажется, эхо этих слов отражается от стен коридора, пока Грантер следует за Анжольрасом назад в спальню. Он наблюдает с интересом, как тот аккуратно прячет мантилью в платяной шкаф и ставит принесенный букет в вазу с водой, которая, как Грантер подозревает, была приготовлена еще до его, Грантера, вечернего появления.
Анжольрас судорожно вздыхает.
“Прекрасная Офелия, Вам дурно?”
Грантер спрашивает — и тон его насмешлив, но обеспокоенный взгляд отмечает бледное лицо Анжольраса и руки, прижатые к затянутому в узкий корсаж животу.
“Мне непривычна такая тугая шнуровка, как видишь”, - объясняет Анжольрас. Глаза его закрыты, левой рукой он опирается о кровать. “Я никогда не мог затянуть корсет так туго, как это сделал ты. Не самостоятельно, во всяком случае”.
“И это, кажется, к лучшему”, - бормочет Грантер и шагает к Анжольрасу, обнимая его за спину. “Как эти хитрые изобретения не убивают женщин — ладно, хорошо, больше ни слова”.
“Избавь меня от всего этого. Сегодня я был женщиной достаточно ”, - говорит Анжольрас и торопливо поворачивается, предоставляя Грантеру свободу действий.
“’Мы будем мы’”, - фиксирует Грантер.
“Прошу прощения? Я настаиваю, чтобы ты мне помог как можно быстрее или я упаду в обморок. Грантер?”
“Приношу свои извинения. Я просто вспоминал сцену, в которой ты произнес «посмотрим» в ответ на мою собственную непристойную просьбу. Ах, но я никогда не мог…”. Он затихает, руки его находят завязки платья Анжольраса, распускают шнуровку, пока тот не высвобождает руки из рукавов, и белое, как одежды ангелов, платье не соскальзывает вниз к его ногам. Глаза Грантера-художника вспыхивают на мгновение, когда Анжольрас предстает перед ним как Афродита, выходящая из морской пены.
Но он молчит. Его загрубевшие пальцы трудятся над освобождением Анжольраса из ада, коим является плен корсета. Когда он справляется со своей задачей, Анжольрас опускается на кровать, рука его лежит на животе, он дышит тяжело и часто, но, по крайней мере, свободно.
“Я никогда бы не смог осквернить святыню”, - говорит Грантер, скользя взглядом вниз по гладким плечам Анжольраса, по сбегающим на них густым золотым прядям. “Никогда не стал бы причиной падения ангела”.
“Ты говоришь загадками, Грантер. О чем ты там бормочешь?” - Анжольрас спрашивает, все еще чуть задыхаясь, не отрывая взгляда от простыней.
“Истинное добро умирает девственным, Анжольрас”.
Анжольрас с трудом приподнимается на локтях, а затем встает. Он смотрит на Грантера. Умирающий свет свечей благосклонен к чертам Анжольраса. Он выхватывает из мрака светлые волосы, голубые глаза, густые ресницы, аристократический нос, высокие скулы. Губы женщины и почти девичий абрис лица. С цветами в волосах он похож на юную Персефону.
Грантер ошеломленно касается своего собственного лица, покрытого потом и щетиной, с крупным кривым носом и грубой темной кожей. Он чувствует себя зверем, стоящим не перед Аполлоном, но нимфой из свиты Аполлона.
Неожиданно для Грантера Анжольрас произносит: “Мне казалось, что я просил Вас обращаться ко мне «мадмуазель».
Грантер, недоумевая, запускает руку в свои короткие, темные кудри : “Я — ну… А разве минуту назад ты не говорил, что покончил с женственностью?”
“Верно. Однако я передумал. Я растерялся из-за корсета, медленно душившего меня до смерти, и говорил, выйдя из образа. Так что мадмуазель Анжольрас – и до тех пор, пока я не скажу, что время ее истекло ”.
Грантер не может не уставиться во все глаза на мужчину, стоящего перед ним в одном белье, с цветами, приколотыми к рассыпавшимся, непослушным волосам. Он не может не спросить: «Что за странная игра?»
Анжольрас выглядит страшно растерянным. Он садится на свою кровать и, поймав взгляд Грантера, пытается отвечать: “Я всегда выглядел несколько женственным. Я думал … Возможно, я женат на Революции до такой степени, что не могу оторвать Анжольраса Вождя от его супруги. Я думал… Быть может, если бы я был Анжольрасом Женщиной, то я мог… Я мог бы отдохнуть, я мог бы разобраться, я мог... Я не уверен. Я хочу быть правдивым, но я боюсь, что не знаю правды сам”.
“Все… Все в порядке”, - единственное, что может выдавить Грантер.
“Да”, - Анжольрас продолжает говорить, и голос его становится как прежде уверенным. “Принесите мне ночную сорочку из моего гардероба”. Грантер слушается, открывая деревянные дверцы и ища то, что могло бы быть описано как “ночная сорочка” и принадлежать женщине. Он находит то, что предположительно ищет, длинное одеяние из тонкой белой ткани, практически прозрачное, обшитое по груди розовыми лентами.
“Нашел”
Он замирает на месте, увидев Анжольраса, избавившегося от нижнего белья. Он видел мужское тело много раз прежде, но не такое как это, не с полупрозрачной, светлой кожей, безумно нежной, если прикоснуться к ней. Не тело человека, перед которым он благоговел и которого любил.
Грантер заставляет себя отвести взгляд, лицо его горит, он протягивает руку Анжольрасу: “Ваша сорочка”.
“Я хочу, чтобы Вы помогли мне одеться”.
Грантер, замотав головой, каркает : “Я не могу, не могу, мадмуазель”.
“Краснеющий Грантер, пожалуйста, я прошу Вас об услуге и любезности”, - говорит Анжольрас, в голосе его не слышно ни волнения, ни дрожи — он ясен и безэмоционален.
“Я – чудовище, и я болен, и я человек, который слишком страдает от одиночества, чтобы не навредить хрупким костям ангелов”, - говорит Грантер бездумно.
“Алкоголь все еще не выветрился?”
“Мадмуазель, нет, я …”
“Мне придется спать голому и мерзнуть ночью, потому что этот человек слишком боится посмотреть в глаза раздетому товарищу?”.
“Товарищу?!” – Грантер усмехается. “Снова играем в игры?”.
Все же он поворачивается и подходит к Анжольрасу, сердитый и робеющий, он поднимает собранную сорочку над головой Анжольраса и позволяет ей упасть вниз по его телу.
“Благодарю”, - говорит Анжольрас мягко. “Теперь, снимите собственную одежду и ложитесь в мою постель, Вы, должно быть, устали. Я не верю, что Вы доберетесь до своего дома в этот час в Вашем состоянии”.
Грантер хохочет в голос, но Анжольрас не реагируя, ныряет в кровать. Сделав себе отметку в голове, Грантер осторожно следует распоряжениям. Он снимает с себя одежду, пока не остается в одном белье. Пересекает комнату и проскальзывает под простыни рядом с Анжольрасом, ощущая легкое головокружение и разочарование.
Только в голову пришло, может, фик и допереводили уже давно! Ну, не догоню, так согреюсь
URL комментария
окончаниеОни молчат, и Анжольрас отворачивается от него. Грантер наблюдает, как отблески свечей пляшут на стенах, и глаза его смотрят влажно и устало.
“Мужчина мог бросить меня на кровать, обладать мной и даже тогда верить, что я был Евой — Вы сказали что-то в этом роде”, - внезапно говорит Анжольрас.
“Что?” - Грантер пристально смотрит на спину Анжольраса. “О, да, я вообще-то упомянул Адама, но да”.
Пауза.
“Вы могли бы?”
“Я мог бы что, мадмуазель?”
“Могли бы Вы принять меня за Еву, овладев мной?”.
Вопрос ловит Грантера врасплох.
“Я не смог бы. Я не взял бы Вас”.
“Почему Вы говорите это?”
“Анжольрас… Мадмуазель, я говорил это прежде, я не могу пачкать нечто столь чистое. И Вы - мужчина”.
Анжольрас поворачивается так, чтобы оказаться с Грантером лицом к лицу. “Не будьте смешным... Грантер, как Вы полагаете, если я считаю, что я - женщина, пусть даже только в это мгновение, Бог простит мне отношения с другим мужчиной?”
“С чего внезапно все эти вопросы? Похоже, зеленая фея все еще имеет власть надо мной”.
Безумие Анжольраса овладевает и им; Грантер чувствует, что его тело начинает сдаваться.
“Грантер, я ищу самую нечистую утеху для одного такого... 'чистого', как Вы говорите”.
“Даже”, - Грантер резко выдыхает, - “даже, если бы Вы были женщиной, Вы… Вы не моя жена. Никогда красота не снизойдет к такому ужасному существу”.
“Ваши слова слишком суровы”, - говорит Анжольрас. “И я не в восторге от Вашей манеры говорить о себе, Грантер”.
Он не отвечает, хмурится и кусает губы, и стыд разливается жаром в его животе.
Анжольрас закрывает глаза.
“Я взял бы Вас, если бы Вы мне позволили”, - признается Грантер. “Величайшая милость с Вашей стороны. Я жаден”.
“Я оказываю Вам эту милость”, - говорит Анжольрас ровно, и удивляется, ощутив губы Грантера на своих. Вопреки ожидаемому, поцелуй жесткий и отчаянный, в нем нет нежности, губы Грантера боязливо сжаты. Анжольрас не знает, что делать, несведущий ни в романтической любви, ни в телесной, он позволяет этому продолжаться до тех пор, пока Грантер, обнаружив, что тело Анжольраса спокойно под ним, не меняет аранжировку. Он целует Анжольраса в уголки губ, прежде чем сказать “приоткройте рот и впустите меня”. Тот подчиняется и чувствует, что рот Грантера подстраивается под его, чувствует, как язык скользит, касаясь его. Анжольрас стонет.
“Вот так и целуются, целомудренная Артемида”, - выдыхает Грантер, и в его голосе проскальзывает насмешка.
Анжольрас согласно кивает, и они продолжают, неторопливо и долго, так, как хочется Грантеру. Его щетина царапает рот и подбородок Анжольраса, чьи теплые влажные губы он ощущает на своих.
Грантер целует нос Анжольраса, его глаза, его лоб, цветы в его волосах. Спускается к шее и дальше вниз, к его груди. Большим пальцем отводит вырез сорочки вниз, чтобы поцеловать по-девичьи розовеющие соски. Он улыбается, слыша глубокое, неровное дыхание Анжольраса.
Он выпрямляется и, схватив правую руку Анжольраса, прижимает ее к своему паху. “Вы чувствуете это? Так ощущается желание зрелого мужчины”.
“Да”.
Анжольрас отвечает, и что за зрелище, думает Грантер, видеть его таким. Глаза полуприкрыты, щеки горят не от пассионарных речей, а от возбуждения.
“Вы заставляете меня ощущать подобное часто, мадмуазель. Даже просто мысли о Вашем лице. И это, это разрушит меня”.
“Тогда я построю Вас снова”
Брови Грантера взлетают, и он склоняется к Анжольрасу, задирая его ночную рубашку, чтобы показать ему его собственную эрекцию. “Это для меня — и нет никого, кто смог бы уложить меня рядом с собой после этой ночи”. Он благоговейно проводит пальцем до самого низа.
Анжольрас выгибает бедра от прикосновения Грантера. “Пожалуйста... пожалуйста..”.
“Останьтесь здесь”, - Грантер нажимает рукой на бедро Анжольраса, останавливая его. Быстро поднимается с кровати, словно оживляясь от просьб, прихватывает свечу и выходит из комнаты.
Анжольрас глядит ему вслед с удивлением. Щеки пылают, он подтягивает колени к подбородку и пытается справиться с волнением между ногами. Грантер возвращается несколько минут спустя — долгие, затянувшиеся минуты — с бутылкой масла для жарки из кухни.
“Ты планируешь заняться приготовлением еды ночью?” – изумленно спрашивает Анжольрас.
Грантер забирается назад на кровать, делая знак Анжольрасу, чтобы тот лег обратно на спину. “Это необходимо для проникновения между мужчинами — если только Вы не желаете, чтобы я причинил Вам боль, но я должен сказать, что не был бы снисходителен к этому желанию”.
“Проникновение?” – Анжольрас убирает растрепавшиеся волосы с его лица. “Грантер, пьяница, я не …Я не настоящая женщина! Я не … Части, которые необходимы…”.
“Болтовня ни о чем”, - Грантер морщит свой широкий нос. “Дорогая мадмуазель, я обучился многим скандальным вещам в Париже. Мужчины подобные нам приезжают в этот город, чтобы совершать самые греховные действия друг с другом. Вы доверяете мне?
И Анжольрас отвечает “да”.
“Тогда позвольте мне продолжать и уведомите меня, если дела пойдут неладно для Вас”. Грантер просовывает руку под бедра Анжольраса и приподнимает их так, чтобы поместить подушку под его зад. Он открывает бутылку с маслом и льет изрядное его количество себе на пальцы. Останавливается, взглянув на Анжольраса, который смотрит на него со странным выражением.
“Вы боитесь меня?” - спрашивает Грантер, и чувство греховности происходящего охватывает его снова, холодом сползая по спине.
“Вы никогда не внушали мне страх”
“Тогда Вы - храбрая душа, прекрасная Афродита”.
“Только я сбит с толку…”
“Да, я понимаю”. Грантер думает, что Анжольрас невероятно послушен. “Теперь, позвольте мне…”
Он сдвигается, чтобы оказаться между ногами Анжольраса, и опускает палец между ягодиц. Грантер отмечает, что без одежды его зад полнее и круглее, чем он ожидал, почти как женский, и он думает, что вполне быть может, что Бог сделал преизрядную ошибку, создавая Анжольраса. Грантер вводит палец внутрь.
Анжольрас резко открывает рот, ловит воздух. “Это, это”, - он запинается, -“Это, Грантер…”
“Между двумя мужчинами это происходит так, все будет хорошо в конечном счете. Я ничего не сделал бы такого, что могло бы доставить Вам беспокойство”.
Анжольрас сглатывает. “Продолжайте”.
Он продолжает. Грантер растягивает его пальцем, пока не чувствует, что все в порядке, и можно добавить второй, он следит за лицом Анжольраса, смотрит на плотно закрытые глаза, сжатые зубы. И добавляет третий.
Анжольрас держится.
Грантер опускает голову, оставляя поцелуи на внутренних сторонах бедер Анжольраса, но вскоре начинает опасаться, что они оба взорвутся, если продолжать тянуть время. Он убирает пальцы и сбрасывает свое белье. Анжольрас открывает глаза и смотрит на стоящий член Грантера.
“Я никогда не видел другого человека таким”, - говорит Анжольрас. “Лишь изредка себя”.
“Я приношу извинения, что этим человеком оказался мсье Грантер”, - хмыкает Грантер. “Хорошо... Все хорошо”. Он опускается на Анжольраса, своими большими руками раздвигает его ноги. “Все хорошо, мадмуазель”.
Он вдыхает, выдыхает и толкается внутрь, и это словно удар — момент, когда Анжольрас оказывается под ним….
Грантер почти падает на Анжольраса, головой упирается в подушку, член его входит глубже, и Анжольрас вскрикивает.
Грантер выходит и входит снова, медленно, медленно, мягко, выжидая, ожидая стонов боли или удовольствия от ангела под ним, его движения постепенно становятся резче и в голосе Анжольраса наслаждение звучит сильнее боли.
“Анжольрас”, - задыхается он. “Анжольрас…”
Анжольрас под ним мотает головой, обвивает руками спину Грантера, впивается в нее ногтями.
“Нет, нет, пожалуйста… ”
“Я не могу, не могу звать тебя иначе”, - он говорит и сжимает зубы, хватаясь рукой за спинку кровати.
Анжольрас не отвечает, но обхватывает поясницу Грантера длинными, стройными ногами. Грантер считает, что он нашел правильную позу, когда Анжольрас начинает выкрикивать его имя снова и снова, и он двигается все быстрее, неизбежно забывая о прежней осторожности.
Все заканчивается резко для Грантера, когда он финиширует, и ему не хватает сил даже выйти. Грантер судорожно выдыхает над ухом Анжольраса, и прижимается к нему губами. Анжольрас почти всхлипывает под ним, и Грантер опускает ладонь к члену Анжольраса, обхватывая его. Его большой палец скользит по головке, он ритмично двигает рукой, пока Анжольрас, выгнув спину и вскрикнув, не кончает.
Они лежат так некоторое время, изнемогающие в истоме, ослабевшие, потрясенные и не до конца верящие в произошедшее.
Длинная сорочка Анжольраса испачкана, его волосы влажны, и Грантер благодарит небеса, что не может видеть сейчас самого себя.
Он заговаривает первым:
“Я грешен, я стыжусь, а ты - самое прекрасное создание”.
Он смотрит, как вздымается и опадает хрупкая грудь его вождя.
“Я забывался таким образом, а теперь... теперь…” - Анжольрас облизывает губы, глядя затуманенными глазами в потолок.
“Да?” – переспрашивает Грантер.
Слова звучат еле слышно, как будто Анжольрас говорит сам с собой: “Возможно, я позволю себе быть мужчиной в следующий раз, когда ты возьмешь меня”.
“Посмотрим”, - говорит Грантер.
URL комментария
Вот, и начало принесу. Правда, в каком треде оно было, уже не вспомню, а кто переводил - не знаю
читать дальшеАртемида, Афродита by badyafiction
«Те, кто стоят во главе революций - ангелы, но они редко на них похожи».
Он расположился у изножья кровати своего лидера, в то время как комната тускло освещена рябым сиянием свечей, которыми были уставлены тумба и каминная полка. Одной рукой Грантер вцепился для уверенности в одеяло.
(Второй рукой он чешет живот, его рубашка мокрая от пролитого алкоголя, и он смутно задается вопросом, не иллюзия ли все это, результат фокусов зеленой феи.)
Его лидер, Анжольрас, который лишь на несколько сантиметром ниже роста, что можно было бы считать высоким, с тонкими руками, но широкими плечами, стоит перед ним. Его платье сбилось у талии, оставляя след из юбок, собирающихся у его босых ног. Грантер замечает едва заметные пальцы его ног, угадывающиеся среди бледно-розовых складок ткани.
«Есть исключения, которые входят в историю», - говорит Грантер, наблюдая, как длинные, бледные пальцы собирают водопад светлых волос лентой. - «Можно изучить картины с изображением Жанны Д'Арк. Разве у нее было не твое лицо?»
«Грантер, ты рассуждаешь ни много ни мало, как безумец», - отвечает Анжольрас который сочетает невероятную гибкостью и ужасную глубину.
«Повел бы ты армию в этих юбках, которыми ты так сладко обернут?»
«Конечно, не повел бы. Пустой вопрос.»
Грантер, разгульно улыбаясь, спрашивает: «Оказывают ли эти юбки еще более значимое воздействие, чем твое женственное лицо?»
Стоит отметить, что Анжольрас не бросает и взгляда на своего собеседника, как и не отвечает на его вопрос. Взор его сосредоточен, выражение губ бесстрастно, когда он достает из гардероба корсет, полосатый и почти белый, и наконец переводит взгляд на Грантера.
«Окажешь ли ты мне услугу с шнуровкой моего корсета?» - спокойно спрашивает Анжольрас. - «Воздерживаясь от бесстыдных комментариев?»
«Нет ничего иного, что я предпочел бы сделать в этот самый момент», - говорит Грантер, с трудом переводя свое тело в вертикальное положение. Он устраивается рядом с Анжольрасом и жестом, касаясь пальцами его плеча, заставляет того повернуться. Он забирает корсет из чужих рук более взволнованно, чем кажется бы на первый взгляд, и оборачивает его вокруг торса Анжольраса.
Талия его лидера и так слишком тонка по меркам мужских талий. Грантер не слишком в сведущ в законах женской моды, однако, со всем вниманием, его пальцы - привыкшие быть проворными (что необходимо для художника), а сейчас близкие к беспомощности - затягивают ленты корсета, последовательно продевая шнурки через петли.
На то, чтобы закончить шнуровку, уходит несколько минут, и все они проходят в полной тишине. (Нет, не полной: дыхание Грантера тяжелое, дремотное из-за опьянения и нарастающего желания.)
«Могу ли я?» - спрашивает он, сжимая в руках концы шнурков, жестом показывая, что собирается затянуть шнуровку.
«Можешь», - отвечает Анжольрас. - «Туго. Пожалуйста.»
Грантер подчиняется, ленты стягивают корсет, сжимающийся вокруг талии Анжольраса все сильнее. Несколькими мгновениями спустя, от с губ Анжольраса слетает едва различимый звук, и Грантер не осмеливается тянуть сильнее.
«Достаточно?» - неуверенно спрашивает Грантер.
«Сильнее,» - отвечает властный голос.
Грантеру остается только крепче сжать в руках шнурки и затянуть корсет еще сильнее, несмотря на остающуюся в душе настороженность и вместе с осознанием того, насколько хитер в своей природе женский наряд.
Анжольрас объявляет, что «этого достаточно», и Грантер завязывает ленты, чувствую облегчение от того, что этого натяжения Анжольрасу довольно. Он потирает пальцем бровь, обнаруживая ее влажной от пота. Все еще стоя спиной к Грантеру, Анжольрас просит его о помощи с остальными шнуровками и завязками платья.
«Да», - говорит Грантер, чьи руки уже шустро двигаются по бокам Анжольраса. Кончики его пальцев двигаются вдоль чужих ребер, скрытых тканью, с резким вдохом изучая сужающуюся линию талии.
«Грантер.»
«Этот женский маскарад только усиливает твою красоту, прекрасный месье», - отвечает Грантер и заканчивает тихим и неверящим смешком.
«Ты мечтаешь о службе королевского шута?»
Грантер начинает завязывать ленты на платье Анжольраса, но продолжает говорить словами пьяной самоуверенности: «Задуй свечи, задуй звезды, и в темноте мужчина мог бы бросить тебя на эту кровать, обладать тобой, и при этом так и не узнать в тебе Адама».
«Твои слова возмутительны, Грантер. Я не принадлежу к дамам на одну ночь».
Закончив с платьем, Грантер заставляет Анжольраса повернуться к нему лицом. Когда Анжольрас повинуется, выражение на лице Грантера не выдает ничего И тем не менее: «Ты говоришь, как целомудренная Артемида, но выглядишь чувственной и великолепной Афродитой Скажи мне, когда у твоих ног родится морская пена?».
«Я соберу свои юбки и оставлю тебя здесь одного, если ты продолжить говорить в этой непристойной манере», - говорит Анжольрас, поджимая губы, полные и розовые, когда когда они сжаты в линию.
«Умолкаю».
«Благодарю».
«Но я должен спросить», - говорит Грантер, решаясь заправить мягкий светлый локон Анжольрасу за ухо, после чего его пальцы задерживаются у чужой щеки и медлят. - «Прекрасная Офелия, когда ты закончишь и твое желание быть одетой как поздняя Мария Антуанетта будет удовлетворено в полной мере, когда ты соберешь достаточно цветов в саду Прувера, чтобы вплести в свои длинные волосы, позволишь ли ты снять с тебя одежду так же как позволил до этого одеть тебя?»
URL комментария
@темы: прон, категория: слэш, персонаж: Анжольрас, персонаж: Грантер, персонажи: младшее поколение, рейтинг: NC-17 — NC-21, тред: 121